На обратной стороне неба — свет
и это так же очевидно,
как-то, что ты сейчас это читаешь,
а я на тебя смотрю глазами-буквами
и пытаюсь обнять текстом.
Слова, припечатанные клавишами,
выпархивают из-под пальцев
и я едва успеваю их ловить
и собирать в стаю безголосых птиц.
Что ты хочешь услышать?
Вот белый лист,
а на нём след ненаписанного слова,
но он так отчётлив,
что буквы — почти рана,
а рана вот-вот раскроется
и тогда ты увидишь, как
железная бабочка хороша,
особенно её хищный блеск,
и тогда ты узнаешь,
как заманчиво провести пальцем
по виктимному лезвию крыла,
даже если прекрасно знаешь,
что порежешься.
А когда слижешь кровь
и убедишься в том, что у неё вкус железа,
ты ещё долго будешь рассматривать,
как набухает очередная рубиновая капля.
Вот он — Код Давинчи…
Вот оно — то, что ты хотела услышать,
но не слушала,
то что хотела увидеть, но не смотрела…
А после искала воду для розы в пустыне
и оканемевших любовников в Помпее,
для которых любовь
не успела стать третьей лишней.
Однажды сон становится реальностью,
а реальность похожа на сон,
однажды ты проснёшься от шепота звёзд,
и влюбишься в Сальери,
а для Моцарта свяжешь шарфик из радуги
и когда вы будете пить вино стихов,
ты поймёшь, что эта жажда неутолима,
а железные бабочки уязвимы.
Отпусти её с миром и пей,
пей, запрокинув голову,
по капле… м е д л е н н о…
пока не почувствуешь,
как по горлу
стекает
небо.