— А вечер-то был! — Евдокия Павловна закатила глаза, прижимая сморщенный кулачок к груди. — Жизнью пахло! Сейчас так не пахнет, у вас всякие попкормы да сладкие ваты…
— А как это — жизнью пахнуть? — смутилась внучка и незаметно повела носом. «Жизнью» пахло и в старческой бабушкиной квартире, но разве мог так пахнуть целый вечер?
Бабушка хитро прищурилась:
— Воздухом теплым, солнцем за день нагретым; свежими «Московскими» по пять копеек за штуку; закатом красным, который вам теперь не видать из-за высоток; разговорами, взглядами друг на друга, а не в эти ваши телефоны. Эх, хороший был вечер, живой…
Внучка послушно кивала, хоть и не могла понять, о какой разнице говорила бабушка. Вечера и вечера, как они могут быть разными?
— В этот вечер я твоего дедушку и спасла. Подошла к нему и говорю: «Ты что удумал? Ты посмотри какой мир вокруг! Сколько в нем возможностей! Сколько красивого-то!»
У внучки задрожали руки, дедушка часто Евдокию Павловну спасительницей величал, но никогда не рассказывал таинственную историю.
— А вода под нами огнями играла — спокойная, тихая, отражала мир вокруг. Только я в это отражение и заглянула…
— А люди что, не видели беды, что ли? — удивилась внучка.
— Люди-то? — хмыкнула бабушка, — да они вообще ничего не видят, лишь бы их не коснулось. Только я неладное заметила. Говорю ему: «Ты знаешь, что потом будет? Слезы, боль, ужас! А назад пути нет уж, сам не рад будешь. Это тебе сейчас кажется, что такой выход единственный, а потом в миг пожалеешь, опомнишься, да поздно будет!»
— А дед, дед-то что? — заерзала на диване внучка и засунула палец в рот.
— Ногти не грызи! А что дед? Растерялся сразу, потом что-то невразумительное бубнил, оправдывался. А я не лыком шита, знаю, что в таких случаях надо быка за рога брать! Говорю ему: «Давай вместе поедем, мир посмотрим, заморских штуковин попробуем, танцевать научимся. А туда… Туда все успеем, зачем спешить-то? Все там будем!»
Внучка испуганно прикрыла глаза рукой, «туда» ей совсем не хотелось.
— Говорила ему, говорила, а сама за руку хвать и под шумок утащила под кленами гулять. Вот так он и думать забыл о своей безумной затее.
Довольная улыбка коснулась детского лица, внучка заозиралась, не подслушивает ли их кто-то, и тихонько спросила:
— Бабуль, а что дедушка сделать-то хотел?..
— Как что?! Да на Таньке с третьего подъезда жениться, на этой паскуде крашеной! Так я ей хорошего мужика и отдала, как же!
Внучка заливисто захохотала.