Прогулялся по городу. Благо режима у нас нет, а по шпионским данным, девятнадцатого вообще всё снимут. Гулял один. Шёл по улице до перекрёстка с небольшим торговым центром. Было тепло. Надо же, весь день клевал носом, а тут спать совершенно перехотелось.
Я купил мороженое, просто шел и смотрел на неоновые вывески, на совсем молоденькие пары гуляющие за руку, на проезжающие машины, на мам с детьми.
Я смотрел на окна домов, где проходят судьбы, я смотрел на деревья, на ветках которых уже завелись предвестники первых клейких листиков.
И я не ощущал себя человеком в полтос. Мне говорят, что я должен измениться. Мне говорят, что я должен одеться по-другому, говорить по-другому, писать, воспринимать этот мир по-другому, дышать по-другому, жить по-другому.
А я не могу. А главное, не хочу.
Я иду по весенней улице и ничуть не вижу разницы между мной сегодняшним и мной двадцать пять или даже больше, лет тому назад.
Я шел и тогда по апрельскому городу. Правда это была не Самара, даже не Москва, это был другой город, намного меньше и не такой красивый. Я шел по ночному городу от маленького частного дома под номером тринадцать на улице Ленинградской, где жила девочка Катя. Я шел через весь город домой. И ощущал себя абсолютно точно также.
Нет, я понимаю, что время не неумолимо. Я тогда был, пожалуй, разве что здоровее. Но дышалось мне также легко. И в душе была такая же весна.
Когда-нибудь все мы уйдем из этого мира. Я знаю, не все любят говорить про это, но что поделать, если это так. Так вот, если кто-то там всё-таки управляет кнопкой нашего выключения, то будь человеком, не жми на «выкл» весной. Дай пройтись по ночному городу. Не важно какому. Мороженое сожрать дай. Подышать этим апрельским воздухом дай. Почувствовать себя двадцатилетним влюбленным идиотом тоже дай. Дай сдохнуть с надеждой на то, что смерти нет.
А потом жми, раз уж так хочется. Не жалко. Апрель останется со мной.