*Жизнь складывается из мелочей,
и только из-за мелочей она не складывается.
*Всё говорит в тиши на языке души,
Единственном, достойном пониманья…
*Женщина — это приглашение к счастью.
*Воспоминания, вы тяжелей, чем скалы.
Шарль Бодлер
Шарль Бодлер. Поэт, критик, эссеист, переводчик.
Пессимист, погруженный в беспросветность собственных фантазий, Художественный критик и тонкий знаток музыки. Интеллектуал. Оригинальный мыслитель, умеющий увидеть новое в знакомом. Обожатель эпатажа.
Женоненавистник. Тип человека, не приспособленного к жизни в обществе.
Живущий в непрерывной ностальгии по дню вчерашнему и отвращением к дню завтрашнему.
Бодлер изящен, прекрасен, загадочен. Великолепный слог, яркие образы, потрясающий симбиоз поэзии и прозы, она настолько изысканна и поэтична, что иному признанному мэтру рифмы не достичь такого единения гармонии и мелодичности.
Когда открываешь его книгу «Цветы зла», то даже зная ее наизусть, трудно оторваться. Он изумляет и страшит, он околдовывает и сводит с ума, он эпатирует и смердит. Его поэзия — бездонная тоска души, ищущей ответа… Его пророчества сбываются. И они страшны. Его читают в узком кругу. А кто по-настоящему любит поэзию, предпочитают его всем остальным поэтам.
Побродите в лабиринте его души и найдите волшебный ключик в потаенную дверь его поэзии. «Бодлера трудно любить. Но будь иначе, он, наверное, бы оскорбился.»
О бренности жизни:
СТАРУШКИ
В дебрях старых столиц, на панелях, бульварах,
Где во всём, даже в мерзком, есть некий магнит,
Мир прелестных существ, одиноких и старых,
Любопытство моё роковое манит.
Эти женщины в прошлом, уродины эти —
Эпонины, Лаисы! Возлюбим же их!
Под холодным пальтишком, в дырявом жакете
Есть живая душа у хромых, у кривых.
Ковыляет, исхлестана ветром, такая,
На грохочущий омнибус в страхе косясь,
Как реликвию, сумочку в пальцах сжимая,
На которой узорная вышита вязь.
То бочком, то вприпрыжку — не хочет, а пляшет,
Будто дёргает бес колокольчик смешной,
Будто кукла, сломавшись, ручонкою машет
Невпопад! Но у этой разбитой, больной,
У подстреленной лани глаза точно сверла
И мерцают, как ночью в канавах вода.
Взгляд божественный, странно сжимающий горло,
Взгляд ребёнка, и в нём удивленье всегда.
Гроб старушки — наверное, вы замечали —
Чуть побольше чем детский, и вот отчего
Схожий символ, пронзительный символ печали
всё познавшая смерть опускает в него.
И невольно я думаю, видя спешащий
Сквозь толкучку парижскую образ такой,
Что к своей колыбели, к другой, настоящей,
Он уж близок, он скоро узнает покой.
Впрочем, каюсь: при виде фигур безобразных,
В геометры не метя, я как-то хотел
Подсчитать: сколько ж надобно ящиков разных
Для испорченных очень по разному тел.
Их глаза — это слёз неизбывных озёра,
Это горны, где блёстками стынет металл,
И пленится навек обаяньем их взора
Тот, кто злобу Судьбы на себе испытал.
Перевод Вильгельма Левика
ПАДАЛЬ
Вы помните ли то, что видели мы летом?
Мой ангел, помните ли вы
Ту лошадь дохлую под ярким белым светом,
Среди рыжеющей травы?
Полуистлевшая, она, раскинув ноги,
Подобно девке площадной,
Бесстыдно, брюхом вверх лежала у дороги,
Зловонный выделяя гной.
И солнце эту гниль палило с небосвода,
Чтобы останки сжечь дотла,
Чтоб слитое в одном великая Природа
Разъединенным приняла.
И в небо щерились уже куски скелета,
Большим подобные цветам.
От смрада на лугу, в душистом зное лета,
Едва не стало дурно вам.
Спеша на пиршество, жужжащей тучей мухи
Над мерзкой грудою вились,
И черви ползали и копошились в брюхе,
Как черная густая слизь.
Все это двигалось, вздымалось и блестело,
Как будто, вдруг оживлено,
Росло и множилось чудовищное тело,
Дыханья смутного полно.
И этот мир струил таинственные звуки,
Как ветер, как бегущий вал,
Как будто сеятель, подъемля плавно руки,
Над нивой зерна развевал.
То зыбкий хаос был, лишенный форм и линий,
Как первый очерк, как пятно,
Где взор художника провидит стан богини,
Готовый лечь на полотно.
Из-за куста на нас, худая, вся в коросте,
Косила сука злой зрачок,
И выжидала миг, чтоб отхватить от кости
И лакомый сожрать кусок.
Но вспомните: и вы, заразу источая,
Вы трупом ляжете гнилым,
Вы, солнце глаз моих, звезда моя живая,
Вы, лучезарный серафим.
И вас, красавица, и вас коснется тленье,
И вы сгниете до костей,
Одетая в цветы под скорбные моленья,
Добыча гробовых гостей.
Скажите же червям, когда начнут, целуя,
Вас пожирать во тьме сырой,
Что тленной красоты — навеки сберегу я
И форму, и бессмертный строй.
Перевод Вильгельма Левика
ПЯТЬ ИНТЕРЕСНЫХ ФАКТОВ ИЗ ЕГО БИОГРАФИИ
*"Поэта отчислили с последнего курса коллежа Людовика Великого из-за долгов и разгульного образа жизни. Пятнадцатилетний Бодлер был завсегдатаем публичных домов, где проматывал одолженные у знакомых деньги на выпивку и услуги проституток (вполне вероятно, что именно тогда он и заразился «болезнью Купидона»).
*Бодлер пытался покончить жизнь самоубийством после того, как его семья отказалась принять его возлюбленную (а также поэтическую музу) — балерину креольского происхождения Жанну Дюваль.
*После публикации «Цветов Зла» поэта обвинили в богохульстве и приговорили к штрафу в 300 франков. При этом из сборника изъяли 6 самых «непристойных» (на взгляд цензуры) стихотворений. Запрет на их публикацию был снят лишь в 1949 году.
*Шарль Бодлер посещал «Клуб гашишистов», где употреблял давамеск. Результатом подобных экспериментов стали эссе «Вино и гашиш» и «Поэма о гашише». В них поэт подробно описал воздействие каннабиноидов на сознание человека. Впрочем, сам он не являлся поклонником такого рода наркотиков и предпочитал опиум".
На стихи Бодлера писали музыку К. Дебюсси, Э. Шабрие, Г. Форе, Венсан д’Энди, Гюстав Шарпантье, Эрнест Шоссон, Анри Дюпарк, Альфредо Казелла, Фрейташ Бранку, А. фон Цемлинский, А. Берг, К. Штокхаузен, Н. Рорем, В. Плохарский (альбом «Cyfry»), А. Соге, Арне Меллнесс, Кайхосров Сорабджи, Оливье Грейф, Серж Генсбур, С. Танеев, А. Гречанинов, А. Крупнов, Юрий Алексеев, Д. Тухманов, Диаманда Галас, Лоран Бутонна, Милен Фармер, Константин Кинчев и др.
Будут ли читать Шарля Бодлера в ХХ1 веке? Время покажет