— Купите дракона! Не проходите мимо! Настоящий дракон!

Среди криков, уговаривающих Катю приобрести бижутерию «из самого чистого золота», купить «местные, органические» бананы, самые мягкие платки из шерсти ангоры, статуэтки Ленина и множества другого ненужного барахла, предложение купить дракона выделялось, как солнце посреди голубого неба.

Подземный переход, превращённый в крытый рынок, пестрил голосами и побрякушками. Продавцы расположились ровными рядами, восседая на картонках, рыбацких стульчиках и даже креслах, а покупатели толпились, рассматривали товар, торговались и спорили, превращая всё в какофонию звуков и красок.

Слишком шумно. Кате хотелось как можно быстрее выбраться на свет, и она уже шагнула к заветной лестнице, но снова раздалось:
— Купите дракона!
И она замерла. Покрутив головой, подошла к зовущему дедушке.

Она ожидала увидеть среди товаров бронзовую статуэтку мифического существа, стилизованный гобелен или игрушку, на худой конец, но у продавца не было ничего, кроме свечи в фонаре, сделанном из стеклянной банки.

— Это вы предлагали купить дракона? — спросила Катя.
Дедушка кивнул, накручивая на палец длинную седую бороду. Очки у него были такие толстые, что без них он, должно быть, ничего не видел. На голове его красовалась вышитая тюбетейка, а тёплое зимнее пальто пестрело заплатками.

Свеча в фонаре трепетала, но не гасла, образуя вокруг рыжее пятно света.

— Но где же дракон?
Дедушка показал на фонарь.
— Вот.
— А! Это название фонаря, да? Какая-нибудь фирма?
— О, нет-нет! Дракон — внутри.

Из каких-то закромов продавец выудил термос, два пластиковых стаканчика и разлил по ним чай. Тут же запахло мятой и ромашкой, кучерявый пар поднялся в морозный мартовский воздух.

Дедушка махнул рукой, приглашая присесть с ним рядом на драный коврик.

— Садись, если тебе и правда интересно — я расскажу и чаем угощу.

Катя огляделась. Толпа вокруг страшно шумела, но не обращала на них никакого внимания, оставаясь за пределами маленькой чайно-драконьей реальности. Подумав немного (успеет ли на автобус, закончит ли перевод в срок?), Катя села и с благодарностью приняла напиток.

Свеча стояла между ней и продавцом, весело танцуя и озорно подмигивая.
Продавец провёл ладонью над фонарём, и огонёк потянулся к руке, как ластящийся кот, но разглядеть в нём дракона Катя не могла. Просто пила чай и слушала дедушку.

— Когда-то давным-давно жил дракон. Жил, как положено, один, в лесу, девиц не похищал, деревень не сжигал, а убить его всяческие рыцари всё равно пытались, так, на всякий случай, для проформы. Они к нему ходили и сами находили смерть. Можем ли мы его винить? В средневековье моральные принципы у людей-то были шатки, что о драконах говорить. Так вот. Жил себе дракон, в небесах летал, в морях плавал, иногда убивал докучливых рыцарей, да вот ему не повезло — налетался, наплавался, утомился и заснул в лесу. А пока спал — подкрался к нему убийца, рубанул по шее… Дракон проснулся, сжёг подлеца, но понял, что не выживет — слишком глубокая была рана. Тогда он сотворил свою первую и последнюю магию — снова опалил всё огнём, но только вложил в пламя свою душу, сердце и суть. Огонь охватил деревья: горели берёзы, сосны, дубы и ясени, звери и птицы бежали к морю, спасая жизни, а жители ближайшей деревни спешно покидали свои дома. Но вот огонь дошёл до границы и больше некуда было гореть, и был бы тут конец истории, но мимо пробегал юноша. Тогда была ночь и юноше очень нужен был свет, и он поджёг свой факел от умирающего пожара. Так дракон отправился в деревню. Когда юноша пришёл домой, он зажёг от факела свечу для своей сестры, а та сидела, вышивала до утра и даже не заметила, что свеча не гасла до следующего вечера. Несколько дней дракон жил в доме, затем юная швея дала свечу своему любимому в долгую дорогу, и дракон поехал жить в город, где поселился в камине, из камина искрой пролетел до ритуального огня, где его снова посадили в фонарь… понимаешь, да? Вечный огонь дракона прошёл полмира, видел сотню лиц и тысячу мест, а всё горел и горел…

— И неужели никто его не потушил?
— Рука не поднималась. Кто о таком думал — тут же мысли отгонял, вот так, — дедушка помахал мозолистой рукой, словно шугал комаров.
Катя улыбнулась. Допила чай и снова посмотрела на свечу.
— А как же он попал к вам?

В морщинках у глаз продавца отпечалась улыбка.

— Ну, а как же. Вот были Олимпийские игры прошлые, на юге, помнишь? Я ездил. Ездил, потому что знал — дракон в этом факеле живёт, мне знакомый ведун рассказал. И вот, когда зажгли огонь под кольцами, я подкрался тихонечко — топ-топ — и хвать дракона в банку! Никто и не заметил. Четыре года дракон жил у меня, я слушал его истории и сам рассказывал ему сказки, но пришло время ему уходить. Он не любит подолгу сидеть на одном месте.

— Что же вы его продать решили, а не просто переда… пережечь?
— А он думает так: кто его добровольно купит, тот и свободу ему подарит.
— А…

Катя задумалась. Сказка дедушки ей нравилась, красивая была, складная. Да и сама свеча манила — глаз не отвести.

Продавец внимательно смотрел на неё, поглаживая банку.

— Ладно, — сказала Катя, — сколько хотите за дракона?
— Сто рублей и какую-нибудь безделушку.
Помятая купюра в кармане нашлась, а вот с безделушкой было сложнее, но в конце концов Катя стянула с запястья старую фенечку.
— Подойдёт?

Дедушка кивнул. Заулыбался.

— Ну всё, теперь твой дракон. Храни, говори с ним и, если сможешь и захочешь, — освободи.
— А как освобождать-то?
— Э! Ты чего у старого деда такое спрашиваешь, раз у тебя целый дракон в банке.
Он отвернулся, показывая, что разговор окончен. Видимо, решил разорвать все связи с драконом резко, в один миг.

Катя взяла фонарь за ручку, протиснулась сквозь толпу, вышла на свежий воздух. Мартовский вечер был влажным, люди брели по домам, последние клочки снега таяли на обочине дорог. Запрыгнув на подножку автобуса, Катя поехала домой. Весь путь разглядывала свечу, поглаживая стекло фонаря и наблюдая, как пламя слегка склоняется к её пальцам.

Пришла домой с закатом. Поставила фонарь на стол, заварила чай, переоделась в пижаму и села напротив свечи. Затем аккуратно открыла крышку.

— Ну, здравствуй, дракон, — прошептала она. — Говорят, что ты прожил сотни лет и пролетел тысячи километров, чтобы сейчас жить здесь. Говорят, что тебе нужна свобода. Говорят, что ты — настоящий. А что скажешь мне ты?

И маленькое пламя, ярко-алое на фоне сонного солнца, потянулось ввысь, стало больше и приобрело иные очертания.

И сказало:
— Привет.