Я не люблю… когда чужой мои читает письма,
заглядывая мне через плечо.
В. С. Высоцкий

У каждого человека в жизни бывает его момент истины — именно тогда он выбирает для себя, может ли продолжить нести тяжкий груз собственных принципов и убеждений или пойдет дальше по жизни более простой и укатанной дорожкой. Один из таких моментов был и у меня…

Вы когда-нибудь читали чужие письма? Специально или по неосторожности, например, случайно заглянув через плечо и на мгновение или больше задержав взгляд, из простого любопытства или с четко определенной, возможно даже благой, целью?!

… Я сделал ЭТО, когда страстно и самозабвенно увлекся другим человеком! Увлекся так, как казалось, не может уже моя, израненная душа! Я хотел знать о ней все — чем она интересуется, как проводит время, чем живет, чем заняты ее мысли … и, конечно, СЕРДЦЕ! Я не мог дышать, не думать о ней, слал кучу дурацких смс, дарил по поводу и без различные сувениры, помогал в сложных жизненных ситуациях, даже писал стишки… Да, что я только не делал — множество непонятных, необъяснимых, да и, порой, нелогичных, странных поступков!

Я пишу «увлекся», но это конечно ничего не сказать! Вы готовы были на все ради человека? Разрушить свой мир, который строили не один, не два, не десять лет?! Вы готовы были сделать все, что только захочет, да что там захочет — только подумает этот человек?! Вы готовы были уйти из жизни, если не можете быть с этим человеком?!

А она была сдержанна и немногословна, осторожна и, пожалуй, даже холодна! Она была противоречивой и какой-то загадочной, непонятной…

И от этого я еще больше не находил себе места! Мучился и рвался к ней постоянно и неистово! Я останавливал себя, как резвого молодого скакуна на полном ходу, проклинал и ненавидел себя за свою слабость! Я искал ответы…

И не найдя их, я не смог однажды устоять перед искушением и вскрыл ее электронный ящик! Это раньше вскрывали конверты, теперь — целые почтовые ящики, … целую жизнь! Было страшно и как-то тошнотненько — почти как в детстве, когда нашкодил, и напряженно ждешь неминуемого наказания. Но страсть, желание узнать истину, понять ее поступки, слова, заставляли мои пальцы, глаза, голову делать то, что никак не могло вписаться в мои принципы! То, что противоречило основным убеждениям, граничило с непорядочностью, а точнее переходило эту самую, казалось незыблемую, и такую болезненную черту!

… Я медленно проникал во все новые уголки ее жизни — мир ее интересов, увлечений, привязанностей! Я понемногу стал жить ее внутренней жизнью, стал частью ее, переживал и чувствовал многое, как она. Волновался, когда у нее что-то не получалось, и как мальчишка плясал, узнав, что сегодня у нее был чудесный день, что она здорова и вполне счастлива!

Вы скажете, гадко, подло, не достойно?! Да! Наверно так и есть!

Но тогда я рвался! Безудержно, не видя ничего… И наверно, впервые в жизни меня не мучила совесть. Не мучила так по-настоящему, как только она одна и умеет!

Потом я признался ей в том, что сделал. После даже помог полностью переделать почту для защиты от посторонних глаз. Естественно и своих тоже. И конечно уже не заходил туда.

Но с того момента, когда я сказал ей о своем вероломстве (а может это лишь показалось моему болезненному воображению?!), что-то в ее поведении изменилось. Вначале она просто просила меня этого больше не делать, потом уже негодовала о нарушении ее частной жизни, а потом и вовсе обвинила во всех смертных грехах. Даже в том, что позднее, я удалил ее почтовый ящик… Чего я, конечно, и в мыслях не мог себе позволить!

Пролог этой истории прост и банален — мы расстались! Расстались некрасиво, зло, с оскорблениями в мой адрес, попранной, растоптанной любовью, без малейшей благодарности и теплоты за то хорошее, что было… А его, поверьте, было — как говорят у нас в Одессе!

Что я испытываю сейчас, спросите вы? Но о том, что чувствует мое сердце, сейчас я говорить не буду — прошло еще слишком мало времени — слишком больно, да и зачем теребить еще совсем свежую рану?! А совесть? Она в летаргическом сне. И как это ни странно и … страшно мне самому — она не собирается просыпаться. Мне даже кажется, что повторись все сначала — я поступил бы также.

P. S. Я нередко последнее время размышляю о том, почему так поступил, отчего так произошло, и, наконец, почему я воспринимаю эту ситуацию так, а не иначе.

Почему-то при этом я вспоминаю, как, уверен, многие из нас с интересом и упоением читали в свое время, например, письма Пушкина к Анне Петровне Керн, или с нескрываемым интересом переписку лейтенанта Шмидта и загадочной дамы в вуали — Зинаиды Ризберг.

Или чтение ЧУЖИХ ПИСЕМ, опубликованных кем-то другим, уже не является, как сказал Ницше, «грабежом и воровством»?! Нет? А может, это МЫ, так же как и я сейчас, оправдываем себя, хотим быть беленькими и пушистыми? Ведь вроде не мы лично это делали, и это такое удобное оправдание?

А может вы не читали писем ваших детей? Или если во благо, то можно?!

Я не знаю ответов, я продолжаю их искать.

Возможно, вы их знаете?! Что ж — тогда судите сами!

Хотя нет: НЕ СУДИТЕ — И НЕ СУДИМЫ БУДЕТЕ!!!

И еще … не зарекайтесь!