Как волчица выла в чистом поле.
В темноте кромешной утонув,
Этот вой по горькой бабьей доле,
До мурашек пробирал луну.
Тучи скомкав, спряталось светило,
Чтобы не смотреть в глаза беды.
А ОНА все обреченно выла,
И пытала у своей судьбы:
«Ты зачем, скажи, его украла?
Он же мой! Ну как я без него?
Скольких забрала? Неужто мало?
Ты верни, верни хоть одного.
Пусть он утром отворит калитку,
В дом войдет тихонько, ляжет спать.
Я поставлю чайничек на плитку,
Он спросонья скажет: „Здравствуй, мать.
Ты прости, я малость покимарю,
Есть блины? Так хочется твоих…“
Я, пока он спит, блинков нажарю,
Чаю заварю для нас двоих…
Разве много я прошу? Ответь мне.
Почему молчишь? Ведь прокляну!
Знаешь, мамка в горе, хлеще ведьмы.
Отвечай!!!» И снова на луну
Взвыла горько раненой волчицей.
Ни словечка не слыхать в ответ…
Как такое с ней могло случиться,
Что сыночка рядом больше нет?