Личное хождение по мукам жены «красного графа» Алексея Толстого: Блистательная Наталья Крандиевская
Он написал с неё образ Кати в с своём романе «Хождение по мукам». Наталья Крандиевская любила его беззаветно и родила ему двух сыновей. А «Красный граф» Алексей Толстой после 20 лет совместной жизни променял её на молоденькую секретаршу, с которой был знаком всего 2 недели…
«Я спрашивала себя: если притупляется с годами жажда физического насыщения, где же все остальное?.. Неужели все рухнуло, все строилось на песке? Я спрашивала в тоске: скажи, куда же все девалось? Он отвечал устало и цинично: почем я знаю?», — вспоминала Наталья Васильевна Крандиевская-Толстая, Туся, когда ее жизнь с «красным графом СССР» писателем Алексеем Толстым разладилась.
Как всё начиналось
До революции Наталья Крандиевская была настоящей светской дамой, женой успешного адвоката Федора Волькенштейна. Он был человеком практичным и приземлённым и предпочитал, чтобы супруга его занималась их сыном Фёдором, а не посещала литературные салоны. Именно так, когда её было всего 15, её заметили Сологуб и Блок, а Бальмонт влюбился в неё. Бунин так описывал свою ученицу:
«Она пришла ко мне однажды в морозные сумерки, вся в инее — иней опушил всю ее беличью шапочку, беличий воротник шубки, ресницы, уголки губ — я просто поражен был ее юной прелестью, ее девичьей красотой и восхищен талантливостью ее стихов…»
Но опасность поджидала, как это часто бывает, с совсем с другой стороны.
Первая их встреча не обещала какого-либо развития отношений. Крандиевская услышала, как Толстой читает свои стихи и съязвила, что, мол, с такой громкой фамилией сам Бог велел писать получше. Алексею Толстому эту фразочку, конечно, передали, и он обиделся, хотя никаких особых амбиций по поводу себя как поэта не имел. В то время он был уже известным драматургом и прозаиком. Критика называли его «Сорочьи сказки» «прелестными», а после романов «Чудаки» и «Хромой барин» и повестей «Заволжье» о нём начали говорить как о признанном мастере.
Следующая их встреча состоялась только через несколько лет. Соня Дымшиц, которая в то время была женой Толстого, брала уроки рисования в одном художественном классе с Крандиевской. Молодые литераторвы встречались всё чаще и даже стали приятелями.
Когда началась Первая мировая, Толстой как корреспондент «Русских ведомостей» часто уезжал на фронт, а Крандиевская пошла работать в госпиталь сестрой милосердия. Их отношения начали развиваться в эпистолярном жанре. Правда, переписка эта была, скорее дружеской. Толстой после расставания с женой спрашивал совета у Крандиевской, стоит ли ему жениться на балерине Кандауровой. Он предложил ей руки и сердце, то капризная барышня отказала ему. И он сделал предложение Наталье.
И её, и ему пришлось пережить непростые бракоразводные процессы, но со временем всё устроилось. В 1917 родился их первый сын Никита (в последствии он станет отцом писательницы Татьяны Толстой). К тому времени имя Алексея Толстого было весьма известным в литературных кругах. Он даже занимался подготовкой 10-го тома собственного собрания сочинений. Но пришла новая власть, наступили тяжёлые времена, и книги стали нужны разве что для растопки «буржуек».
Вместе в эмиграции
В 1918 году Алексей Толстой с женой, пасынком Федей и сыном Никитой уехал сначала в Одессу, а потом в Париж, потом в Берлин. В эмиграции жилось трудно, особенно в Париже: чтобы семья не голодала, Наталья Васильевна выучилась шить платья для француженок. В Берлине было полегче, там они могли заниматься литературой. Толстой писал «Аэлиту», «Детство Никиты», «Сестры» (первый роман из «Хождения по мукам»). Катю в «Хождении по мукам» он списал со своей Туси.
Одни эмигранты изо всех сил старались прижиться в Европе, другие не выдерживали и возвращались на родину. Толстой тоже все чаще думал о том, чтобы вернуться. Окончательное решение он принял, когда Никита спросил с сильным французским акцентом:
«Мама, а что такое сугроооб?».
«Ты только посмотри. Он никогда не будет знать, что такое сугроб», — вздохнул Толстой.
В Советскую Россию Толстой и Крандиевская приехали уже с тремя сыновьями — Мите было несколько месяцев. Толстой успешно издал написанные в эмиграции романы, и продолжал непрерывно писать. Наталья Васильевна восхищалась мужем, его талантом и работоспособностью, и старалась во всем ему помогать. Она заботилась о делах мужа, о семье, детях, гостях. Про обеды в доме Толстых ходили легенды. Все это нужно было устроить:
«В город, в Госиздат, в Союз, в магазин… И долгие годы во всем этом мне удавалось сохранить трудовое равновесие, веселую энергию. Все было одушевлено и озарено. Все казалось праздником: я участвовала в его жизни…»
На то, чтобы писать самой, времени и сил уже не оставалось. Хотя она выпустила детскую книжку «Звериная почта», написала либретто в стихах к опере Шапорина «Декабристы». И кстати, это она, Туся, придумала куплеты Пьеро в «Золотом ключике».
Когда земля уходит из-под ног…
1935 году Алексей Толстой стал все чаще ворчать, раздражаться, срываться на жену, с которой прожил почти двадцать лет, перестал ценить ее мнение о своей работе, орать:
«Тебе не нравится? А в Москве нравится! А шестидесяти миллионам читателей нравится!..».
Причину его раздражения звали Тимошей — так домашние называли Надежду Пешкову, невестку Горького, первую красавицу Москвы. В те годы в нее были влюблены поголовно все, включая самого Сталина. Муж Тимоши умер в 1934 году, и Толстой просто выпрыгивал из себя, добиваясь взаимности. Тимоша ему отказала, по слухам, и люди из НКВД объяснили писателю, что «так делать нельзя». Да и Горький насмешливо посоветовал Алексею Николаевичу заняться собственной женой.
Летом Толстой сделал последнюю попытку завоевать Тимошу и поехал за ней за границу, на писательский съезд. Домой вернулся мрачный и злой. Жене жаловался:
«У меня осталась одна работа. У меня нет личной жизни…».
От этой жестокости перехватывало дыхание. Наталья Васильевна не стала ждать развязки — ушла сама. А Толстой стремительно, за две недели сошелся со своей секретаршей Людмилой. Они поехали в свадебное путешествие…
Наталья Васильевна написала бывшему мужу стихотворение:
«Так тебе спокойно, так тебе не трудно,
Если издалека я тебя люблю.
В доме твоем шумно, в жизни — многолюдно,
В этой жизни нежность чем я утолю? …
Долго ночь колдует в одинокой спальне,
Записная книжка на ночном столе…
Облик равнодушный льдинкою печальной
За окошком звездным светится во мгле…».
Толстой отвечал безжалостно и равнодушно:
«Тусинька, чудная душа, очень приятно находить на подушке перед сном стихи пушкинской прелести. Но только образ равнодушный не светится за окном, — поверь мне. Было и минуло навсегда. Людмила моя жена. Туся, это прочно. И я знаю, что пройдет время и ты мне простишь и примешь меня таким, какой я есть. Пойми и прости за боль, которую я тебе причиняю».
Когда началась война, Туся осталась в Ленинграде с младшим сыном Дмитрием. Они пережили блокаду. Сохранились воспоминания о том, с каким достоинством и мужеством держала себя Туся в это время.
Толстой легко мог добиться их эвакуации, но Наталья писала:
«Ты пишешь письма, ты зовешь, ты к сытой жизни просишь в гости.
Ты прав по своему. Ну что ж! И я права в своем упорстве. …
И если надо выбирать Судьбу — не обольщусь другою.
Утешусь гордою мечтою — за этот город умирать!».
Толстой умер 23 февраля 1945 года. Наталья Васильевна любила его до конца жизни и посвятила ему два прекрасных цикла стихов.