Рыжий всё готовился жить. В свои-то тридцать. И поездить по миру. Отдыхал он обычно как мог, своими силами, дома. А вот чтобы как все — взять отпуск и уехать — никогда. Рыжий обожал дальнюю дорогу, но заочно. Дальняя дорога никогда его не видела, а он мечтал о ней столько, что мог бы рассказывать бывалым путешественникам о том, какие бывают фантастические пути в этом мире. Путь — это место, где познаёшь себя, — считал Рыжий. — Без него человек не раскрывается в привычном пейзаже. Как-то так он однажды сформулировал, и ему понравилось.
Дорога хороша своей скоростью. Рыжий был в этом уверен. Кажется, нагоняешь что-то упущенное, едва мерцающее, почти невозможное. Есть куда спешить, есть иллюзия, что тебя ждут. Если не люди, то хотя бы горы и море, закаты (не твои — над пятиэтажкой, а далёкие, чужие). Смотришь по сторонам и замечаешь главным образом не людей, а что мир шире и разнообразнее, чем ты думал. Или бывает, представляешь, что вот оторвёшься от всего прежнего, разом влетишь на большой скорости во что-то новое, неизведанное. Но скорость снижается, а Рыжий каждый раз ощущает себя всё тем же.
В его жизни всё до сих пор — репетиция. И скрипка в музыкальной школе четыре года подряд, и каратэ, да и университет по большому счёту. Не учился, но всё наверстает, всё успеет. Всё пока понарошку, а по-настоящему будет потом-потом-потом… Где-то за горизонтом, за холмами, через тысячу лет жизни. Вот по этим фантастическим путям дойдёт он до настоящих, насыщенных и самых главных своих дней. И жил он как-то спокойно, зная, что всё ещё будет-будет-будет. Но время шло, и Рыжий стал понимать, что репетиция — это тоже по-настоящему. Ошибка есть ошибка, удача есть удача. От удачи на репетиции не отказываются. Мол, это же проба. Проба — это и есть то, что ты умеешь.
Тоска уводила его от опостылевших будней куда-то вдаль, которой в действительности и не существовало вовсе. Тем и хорошо незнание мира: воображение уносит туда, где никто и никогда ещё не бывал. В представлении Рыжего мир был совсем не таким, какой он есть на самом деле…
Когда Рыжего взяли на работу — делать рекламу для какого-то агентства — он решил копить понемногу денег, чтобы уехать летом в отпуск: сравнить мир с имеющимся у него внутри. Он мог недоедать, носить драные носки, ходить пешком — экономить, когда это было возможно. На путешествие кое-как собрал. Попросил чемодан у родственников, карту и всяческие советы у коллег. Жил предвкушением поездки. Неделю не спал, всё думал о том, как будет открывать себе мир.
И вот отъезд. Рыжий вошёл в купе поезда (это сначала поезд, а потом — самолёт! Самолёт!), расположился и замер в ожидании. Поезд уносил его далеко-далеко. А Рыжий смотрел в окно во все глаза и думал, что это тоже репетиция. Всё на свете репетиция. И нет никакой разницы — лежать дома или ехать в какую-то неведомую страну. Отсутствие путешествий — лучший способ странствий внутренних, — думал уезжающий Рыжий. И полагал он теперь, что истинный путь — это не та дорога, которая начинается от порога дома, ибо он может никуда не привести. А ещё хуже — доведёт до подворотни, где останешься до конца своей рассыпавшейся жизни, приведёт в лазарет, а то и в тюрьму, боже упаси. А путь должен быть в каком-то непонятном месте внутри. В голове или в груди, что ли… Радость в нём, конечно, была, но прежние ожидания от поездки исчезли.
Рыжему казалось, что какого-то настоящего себя он оставил дома. Как он там? Что думает? Простит? Примет? В родных стенах остался его доступный дух, который как чуткий и строгий экзаменатор будет сканировать вернувшегося Рыжего.
Мир, который Рыжий создал себе, пошатывался, а на что ему мир новый и настоящий, он пока не знал.
В первом же городе, где Рыжий собирался провести два дня своего отпуска, он встретил девушку и остался с ней там навсегда. С мыслями о дальней дороге и о том, что всё это — лишь репетиция жизни…