— А давай ему усы зеленкой нарисуем? — Предложила Татьяна, глядя на безжизненное тело мужа, источающее ароматные алкогольные пары.

— А ну, прекращай извращаться! Нашла развлекуху. — строго ответил я, заканчивая приматывать Андрюхины ноги к спинке дивана, скотчем.

Она аккуратно, чтобы не запачкать дорогой маникюр, поставила открытый, но так и не пригодившийся пузыречек с зеленкой на стол.

— Домой эту свиноту не потащу, пусть у тебя спит! — сказала любящая жена (сестра моя) и пошла натягивать сапоги.

— Ладно чё, я привык уже. — облегченно ответил я.

Сразу снималось несколько проблем. Не надо отвязывать Андрюху от дивана и тащить в такси. Не надо просить водителя выключить музыку, объясняя «проснется будет танцевать, начнет выпрашивать магнитолу — дома послушать».

Звонок в дверь прервал воображаемый диалог с таксистом. Из прихожей послышались щелчки замка и удивленный Танин возглас:

— Ой! А про пиццу- то мы забыли!

Я выглянул из комнаты. На пороге, держа перед собой квадратные коробки со снедью, стоял парень в фирменном жилете «ЖарПицца.ком», и почему-то в мотоциклетном шлеме.

— Пиццу заказывали? — голос из-под шлема звучал гулко и пугающе.

— Ух ты! — я уважительно посмотрел на мотоциклиста. — А скажи «Люк, я твой отец».

— Зачем? — подозрительно прогудел шлeм.

— Не слушайте его, сколько мы должны? — Влезла Татьяна.

— За две пиццы, тысячу двести семьдясят.

— Пройдите в комнату, на стол положите. Я сейчас рассчитаюсь. — Она полезла в сумочку.

Парень прошел в комнату, положил пиццу на стол и замер, глядя тонированным забралом шлема на небритого мужика, приклеенного скотчем к дивану

— А чёй-то… — начал он и задел корбкой пузырек с зеленкой, заботливо осталенный Таней.

— Ай бляха!!! — заорал шлем, глядя на огромное бриллиантово-зеленое пятно, ползущее по модным джинсам, от паха к коленям.

Снимай быстро! — закричала Татьяна. — Застираю пока не впиталась.

Нелепо суетясь, гуманоид в шлеме с глухой тонировкой, запрыгал скидывая портки.

— Ты в шляпе -то не вспотеешь? — спросил я его, указывая на голову.

— Да не снимается он! — прогудела нелепая фигура в фирменном жилете, каске и оранжевых семейных трусах в крупный белый горох. — Ремешок под подбородком заклинило.

— Так давай разрежем, делов -то! — воскликнул я и снял со стены декоративный китайский кинжал.

— Ты аккуратней только. — обрадовался парень.

Он откинул голову, а я, принялся осторожно пилить туповатым китайским ширпотребом злосчастный ремешок.

— Сосед! Шурик! А чё у тебя дверь на распашку откры…

Люсин супруг с восьмого этажа вдруг появился в дверях и, зависнув на полуслове, окинул взглядом комнату.

Стол, диван, телевизор, связанный скотчем спящий мужик, мотциклист в шлеме и веселеньких труселях-парашютах, я с блестящим, опасным на вид кинжалом у горла бедолаги. Вытянув руки вперед, будто защищаясь от чего-то, он хрипло со свистом прошептал:

— Шурик, не надо.

Тут непослушный ремешок неожиданно поддался и злосчастный шлем соскочил с головы парня. На нас, хищно щурясь от яркого света, смотрела черная, злобная морда.

— Еп-тить… — то ли подавился, то ли выматерился сосед и начал медленно стекать по дверному косяку.

«Сидх» — почему-то решил я и вшатал тяжелой рукояткой кинжала в шнобак страшному гостю.

* * *

— Ну, давай еще по маленькой. — я разлил остатки коньяка.

Серега — наш травмированный мотоциклист уже умытый и с тампонами из туалетной бумаги в распухшем носу, махом засадил полстакана.

— Больше никогда дешевку брать не буду. Мало того ремешок зажало, так еще и подшлемник, сука, от пота на рожу полинял.

Татьяна, похожая на грустного черепашку-ниндзя, зелеными по локоть руками грела кофейную чашку.

— А зачем вы его к дивану привязали? — выпив, спросил сосед.

— Усы нарисовать хoтели. — честно признался я.

В уголке тихо заплакала Таня.