Бьют часы, проводившие осень.
Время зимнее в нашем дворе,
наступившее осени после,
в этом сером пока декабре.
И часы, не сбиваясь нисколько,
никогда ни за кем не спеша,
выделяют нам времени дольку.
Много меньше, чем просит душа.
У часов этих — времени уйма —
все чужое. В безжалостных днях
бьют часы, разливается сумрак,
зимний, долгий, без слез и огня.
Бьют часы. И на сердце тревожно.
Холод в небе, душе и краю.
Он — везде. И растет невозможность,
и ветра, подвывая, поют.
И часы, наши миги считая,
односложно, как вечность сама,
точно знают, что будет большая,
очень-очень большая зима.