От костров моих холодеют души
и жара под рёбрами леденит…
Океан в глазах,
прирождённый мучить,
нелюдим и северно-ледовит.
И не стоит юзать скалистый берег,
нарушая святость его границ.
Он не внемлет трэшу чужих истерик
и дурному клёкоту чёрных птиц.
Но ещё находятся водомерки,
что кроят стихию на свой аршин
и подходят с собственной узкой меркой
к золотым просторам моей души.
Жаль, не всякий золотом причастится.
Заполярной сталью сверкнут снега,
и воздастся холодом каждой птице,
что чуть-чуть попутала берега.
Затрепещет в воздухе запах смерти
и ознобом вспенится птичий сон.
И огнём пощёчины шквальный ветер
отрезвит забывшийся небосклон.
От штормов моих каменеют лица.
А штормило в общем-то так, слегка…
Я не стану делать контрольный выстрел —
ведь стреляю сразу
наверняка…