ГОРЯЧИЙ КАК ДЬЯВОЛ И НЕЖНЫЙ КАК ПОЦЕЛУЙ ДЕВУШКИ

Когда мой друг в кино и в жизни затевал гуляш, к его дому сбегались все собаки с окраин городка: скорей, сегодня у хозяина будут не только гости, но и кости!
А название городка без поллитры не выговоришь — Пилишворошвар.
С черпаком он возвышался над пурпурным варевом. Помешивая его и сдвинув очки на кончик носа, он цитировал Гашека.
Штефан говорил: чтобы гуляш состоялся, нужно быть мадьяром, но можно и евреем. И готовил, как учила бабушка, которая потом погибла в концлагере.
Понятно, что «гуляш с пюре» из столовок моей юности не имел ничего общего со священным для венгров блюдом. Кроме названия. А у Фишера получался гуляш, по его словам, «горячий, как дьявол, и нежный, как поцелуй девушки!»
В закопченном бограче над костром маэстро жарил лук на раскаленном жире, чистое золото.
Собаки смотрели на Штефана страдальческими глазами.
Он щедро сыпал сухую паприку, бросал кубики мяса из говяжьей лопатки.
Собаки выли.
И наконец, получали кости. Только пару косточек он оставлял для варки бульона.
Уф! По стаканчику?.. А какой дурак откажется!.. Сливовицу или токайского?.. Давай токайского для разгона!
Только в самом конце тушения он закладывал толченый в ступке чеснок, смешанный с тмином.
Мы прихлебывали вина.
Пылали поленья.
Собаки хрумкали костями.
Нарезав картофеля, зеленого перца, помидоров, Штефан клал их в бограч, когда там оставался только красный жир. А потом доливал бульона, — шипение, бульканье, пар, аромат!..
Последними он варил прямо в супе чипетке, такие клецки из теста
Прекрасен густой гуляш, в который можно макать кусочки хрустящей булки.