Я не умею лицемерить,
И в этом суть моя и боль —
Привыкла я всем людям верить —
В их доброту и в их любовь.
Привыкла к честности и чести,
И трудно жить порой в тисках
В миру коварной страшной мести
И правды в грязных сапогах.
Не научилась я злословить,
Не научилась воровать,
Когда в почете сквернословить
И раздевать родную мать.
Я не привыкла к оскорбленьям
И к недоверчивости слов,
Что убивают с рьяным рвеньем
И топчут мертвую любовь.
Мне больно жить и унижаться,
Расставшись с самым дорогим,
И у подножья обнажаться
Пред миром диким и слепым.
Стрелой пронзительного яда
Пронзает призрачная жуть,
Как будто смотришь в бездну ада
И видишь истинную суть,
Как обезглавливают святость,
Как чистоту роняют в грязь,
Трусливо пряча свою ярость
За пустоту остывших глаз.
Непогрешимость искалечив
И запятнав проклятьем жизнь,
Мы ходим в храмы ставить свечи,
Нося кресты распятьем вниз.
Зловещим сумраком объяты,
Спешим на пепле веселиться
И души сковываем в латы,
И искажаем наши лица.
Убогость душ саднит, как рана,
Сердца роняют наготу,
И мира огненная драма
Испепеляет красоту…
Так время жить пожар потушит,
Как опадает снежный мел
На обезглавленные души
В живых обличьях наших тел.