***
Скульптор переминает глину,
из которой сам сотворен,
вечным сделать его не смогли, ну
что же — думает он,
я тоже глиняная игрушка
и обжиг еще впереди
и клетка грудная — избушка, избушка,
и бедное сердце в груди.
***
… тиран стареет в груди у него клокочет
но бодрится и хлопает крыльями словно кочет
хоть перья ощипаны и свалялся в подкрыльях пух
на конгрессах с ним никто говорить не хочет
и бесполезно он абсолютно глух
да и раньше не слышал жалоб и стонов
законы суровы, но он не соблюдал законов
кара должна быть случайна как среди лета снег
число ударов по пяткам или земных поклонов
главное полный вперед и невозможен побег
солнце наших побед светит не очень греет
слух идет по полям что тиран стареет
словно трактор урчит бензином несет за версту
но все же все то же знамя над нами реет
и жизнь подчиняется указующему персту
тиран стареет согласно законам аскезы
на прикроватной тумбочке в стакане воды протезы
зубов которыми он столько глоток перекусил
истрепались бичи и заржавели железы
но каждый несчастен по мере небесных сил
***
Ты учила нас — мы в кольце врагов,
попади во врага с десяти шагов
из мелкашки, под яблочко, под обрез,
в молоко, вот и весь ликбез.
Я умел стрелять, прижимал к плечу
приклад, я попал, я еще хочу,
пять копеек выстрел, мишень вдали,
сам себе командуешь: «Пли!»
Мы построим когда-нибудь лучший мир,
там будет в подвале подземный тир.
пять пулек в спичечный коробок,
там, вдали — враги, целься, стреляй,
пусть плачут, кричат, все равно — валяй!
Ночь темна и подвал глубок.