.
У Дарьи Александровны опустились руки. Кулечек на руках пищал, требуя еды. Что они наделали, ее пьющий сын Пашка и красавица-невестка? Зачем родили — сироту?
Она подогрела молока, перелила в бутылочку. Галя довольно зачмокала.
Внучка… Какая красивая.
Любовь сына к беременной красавице-цыганке стала проклятием. Ей не было и восемнадцати! Вскоре она родила сына, Паша принял его как своего. А потом они родили Галю. Никому не нужную. Мама-красотка упорхнула куда-то с новым любовником. Папа — в запое. Горе горькое…
Когда родители Гали решат развестись официально, Дарья Александровна заявит: внучку заберу к себе. Так москвичка Галя Иванова прибыла в Кронштадт.
Она училась как-то очень легко, запоминая все, что давали в школе, много читала. Ничего не понимала в математике. Игрушек не было, так что главным развлечением Гали была беготня с мальчишками (вечно битые коленки) и пение. «Галька Иванова у нас артистка!» — смеялись дети. Но ее первая учительница сказала Дарье Александровне: «Слушаю я вашу Галечку, и думаю, что судьба у нее будет особая…» Бабушка на это надеялась.
Хотя характер внучки ее и удивлял, и беспокоил. Маленькая, хорошенькая, она остро ощетинивалась, стоило кому-то попытаться ее пожалеть — сироту при живых родителях. Ни жалости, ее унижающей, ни сострадания она не принимала. Не позволяла гордость. А потом случилась война…

Галя хорошо помнила военный мрачный Кронштадт. Несколько месяцев с начала войны стерли все воспоминания о недавнем счастливом прошлом. Теперь над всем довлело настоящее: стоял ледяной ноябрь, хлеба давали все меньше, иждивенцам — до 125 граммов. И хлеб, средоточие жизни, был не хлебом, а черной липкой массой, вкуснее которой не было ничего. Постепенно голод начал превращать людей в зверей. Галя видела, как, сходя от него с ума, люди опускались, покрывались вшами. Потом ее карточку своровала одноклассница, не способная говорить ни о чем, кроме еды… И все это было как-то невероятно страшно. А еще страшнее было то, что бабушка перестала вставать. Она все сидела у еле теплившейся печки, силясь улыбнуться Гале, чтобы хоть как-то ее поддержать. И когда родных уже вывезли из Кронштадта на «большую землю», бабушка как-то утром не откликнулась. Тронув ее окостеневшие руки, Галя села напротив. Смерть была рядом. Оставалось ее дождаться.

Полузамерзшую девушку, сидевшую в забытьи напротив умершей бабушки, нашли случайно. Отправили в госпиталь, потом в команду МПВО (местная противовоздушная оборона. -«Москвичка»). Там за чистку труб и канализации давали немного хлеба. Да и моряки слегка подкармливали прибившуюся к ним сироту.
В благодарность за это она пела для них в Доме офицеров. А в 1943 году, поняв, что объективно поет неплохо, но нуждается в уроках, чуть окрепшая Галя отправилась в ленинградскую Музыкальную школу для взрослых имени Н. А. Римского-Корсакова.
Там с ней начали заниматься, но неудачно: после уроков у нее пропали «верхние ноты». Так значит так — рассудила она и устроилась артисткой в Ленинградский театр оперетты.

Не обращать на нее внимания мужчины не могли. Жгучие глаза, стройная фигура, прямая, гордая спина… Ухаживания морского офицера Вишневского были настойчивы. Галя вышла за него замуж, но вскоре поняла, что совершила ошибку. Брак распался, а на память о первом муже она оставила себе звучную фамилию.
Ее полностью захватила работа. Гастроли были труднейшими, но Галя все терпела: это же было счастье — петь! А потом случилось маленькое чудо: она встретила скромную учительницу, Веру Николаевну Гарину.
Ей было уже 80 лет, за рубль в час она давала уроки пения. Послушав Вишневскую, она подобрала к ней «ключик». И вернула Гале исчезнувшие верхние ноты, а вместе с ними и дивное лирико-драматическое сопрано.
Гарина полюбила новую ученицу. И была уверена, что Гале уготована не опереточная, а именно оперная сцена. Причем — великая.

Директор ансамбля оперетты Марк Ильич Рубин потерял от Вишневской голову сразу. Они расписались, а в 1945 году у них родился сын — Илюша. После родов у Галины началось страшное воспаление груди. Она кормила ребенка и кричала в голос — соски полопались, грудь пошла нарывами. Месяц с температурой сорок она, выписанная из больницы, силилась побороть болезнь. Ей было 19 лет… Она сгорала на глазах, заболел и Илюша. Выходить его не смогли. Похоронив сына, еле живая Вишневская поехала с театром на гастроли, пытаясь понять, как теперь жить и для чего. И продолжала чахнуть. Вскоре врачи обнаружили туберкулез…
Галю не сломал и он. От операции она отказалась, петь, несмотря на запреты, продолжала. Муж доставал все лекарства, а старенькая Вера Николаевна придумала специальные занятия, чтобы устранить последствия тяжелейшей болезни.
Едва оправившись от болезни, Вишневская оказалась в Ленинграде. Проходя по Невскому проспекту, заметила объявление о прослушивании в Доме искусств молодых вокалистов — шел набор в стажеры Большого театра. Она пошла лишь потому, что ей нечего было терять. И — прошла! Ее взяли в Большой, при зачислении в который она скрыла детали своей биографии, связанные с «сомнительными» родителями.
Режиссер Большого театра Борис Покровский воспринял ее появление как чудо. Ведь она появилась как из ниоткуда, без актерской биографии, без образования, но «совершенно готовая для того, чтобы стать первоклассным исполнителем любой партии, любой роли».

Да, у нее был непростой характер, но в Большом театре ее почему-то сразу приняли. Певице-самородку дали попробовать себя в труднейших ролях, поручив партию Леоноры в бетховенском «Фиделио», а затем партию в «Евгении Онегине», «Снегурочке», «Травиате», «Аиде»… Ее мгновенно «вычислила» и полюбила публика.
Вскоре «Галька-артистка» стала ведущей солисткой Большого театра и исполняла все основные партии для сопрано. Они с Марком по-прежнему жили в коммуналке с 32 соседями и страдали от нехватки денег. Верный Марк постепенно стал ее антрепренером, организовывал дополнительные концерты, занимался бытом. Несмотря на трудности, в целом все шло хорошо и спокойно.

В 1955 году она приехала в Прагу для участия в концерте на фестивале молодежи и студентов. Спускаясь по лестнице в ресторан, заметила худого, в очочках, интеллигентного вида мужчину. Но смотрел он на нее просто неприлично, «пожирая глазами». Виолончелист Мстислав Ростропович потом признавал, что все понял для себя в первый же момент. Он сказал, что проводит ее. «Между прочим, я замужем!» — подчеркнула Вишневская. «Это мы еще посмотрим!» — отрезал он. «Он кинулся меня завоевывать. И он меня завоевал», — констатировала она много позже…
Через четыре дня, вернувшись в Москву, Ростропович поставил вопрос жестко: или ты со мной, или ты меня не любишь, и все кончено. Десять лет брака, надежный муж, устоявшаяся жизнь… Ее будто охватило безумие. Отправив мужа за клубникой, она бросила несколько вещей в чемодан и сбежала. Так начался ее третий и очень счастливый брак, который длился полвека.
В 1956 году родилась Ольга. Ростропович от счастья чуть не сошел с ума. Он заваливал обожаемую Галину подарками. Но она понимала, как они доставались ему, тогда уже известному музыканту: он копил деньги, не позволяя себе ничего, даже обедов на гастролях. Хотя большинство солисток оперы ограничивали себя одним ребенком, а то и вообще отказывались от детей, Вишневская вскоре родила и Лену. Ростропович стал сумасшедшим, ревнивым отцом, не понимающим жизни «вне» своих девочек…
…Это был ее звездный период в Большом театре, шестидесятые… Все оперные партии сопрано сдавались ей и подчинялись. Какие-то из них она «читала» по-новому, в каких-то, как говорил Борис Покровский, «хамелеонствовала», но успех был неизменным. Вскоре начались поездки на гастроли за рубеж. Они приносили деньги, позволяли не думать о быте. Но в конце 1960-х годов ее судьба изменилась еще раз, и круто.
Причиной перемен стала дружба их семьи с Александром Солженицыным. Когда его начали преследовать, Вишневская и Ростропович приютили писателя на даче. С тех пор они были лишены покоя. Их начали травить — срывали концерты, отменяли записи на радио. В 1974 году сначала Ростропович, а затем и Вишневская с детьми уехали из страны. Это было решение Галины. Она видела, как медленно гаснет интеллигентный Ростропович под гнетом и прессингом. Она хотела, чтобы он выжил. Это было возможно лишь ТАМ…

Официально значилось, что Ростропович и Вишневская находятся в творческой зарубежной командировке. Но все понимали, что это конец. Эмиграция сплотила их окончательно. Она стала для него всем — женой, матерью его дочерей, артисткой, которая с ним работала, хозяйкой их дома, советчиком. В 1978 году супруги были лишены советского гражданства. Точка была поставлена. Купив квартиру в Париже, они вскоре уехали в Америку: Ростропович стал дирижером Национального симфонического оркестра США, Галина давала успешные концерты, покоряла новые сцены. А в середине 1980-х, на вершине своего творческого расцвета, Галина с триумфом исполнила партию Татьяны на сцене парижского Гранд-Опера и объявила, что уходит в преподавание и работу драматической актрисы. Она умела ставить точки вовремя.

Оторванные от страны, они никогда не воспринимали ее как абсолютно чужую. В 1988-м супруги организовали благотворительный концерт в пользу пострадавших от страшного землетрясения в Армении. В 1990 году им вернули гражданство, которое ими так и не было принято, а также разрешили въезд на родину. Дав концерты в Москве и Ленинграде, «Галька-артистка» отправилась в Кронштадт — на могилу бабушки Даши…
В 1992 году символическое возвращение Вишневской ее пропуска в Большой театр венчало грандиозный концерт к 45-летию ее творчества. Галина Павловна утвердила Фонд помощи ветеранам сцены и вкладывала туда все деньги, которые получала за переводы книги «Галина» — жесткой, хлесткой и очень честной книги о себе и своей жизни. Ну, а в сентябре 2002 года исполнилась главная мечта Вишневской — открылся Центр вокального искусства в Москве.
Смерть Ростроповича в 2007 году, после 52 счастливейших лет, ее не сломила, но изменила. Она больше не цеплялась за жизнь. Когда-то давно, на гастролях в Италии, она оказалась в больнице с чудовищными болями в руке и плече. Горела жаром, но вдруг ощутила страшный холод. Бреда не было — она ясно увидела женщину в белом, что вошла в палату и остановилась у ее кровати. Вишневской было тридцать. «Кто ты?» — выдохнула она.
«Смерть», — ответила незнакомка. «Уйди, потом придешь!» — крикнула певица. Женщина качнула головой и… вышла. Вместе с ней ушла и боль. И страх смерти ушел тоже. Она — победила Смерть?! Ну, а после всех испытаний в детстве и смерти любимого мужа Галине Вишневской вообще нечего было бояться. а похоронах она не плакала. Только потом, на даче, запершись в комнате, великая певица страшно кричала и выла. И потом начала болеть.
…За полтора года с момента ухода любимого мужа Галина Павловна пять раз болела пневмонией. Она послушно лечилась. 11 декабря 2012 года Галина Павловна была на даче и явно что-то почувствовала. Вокруг были самые дорогие и близкие. Неожиданно Галина Павловна попросила причастия и, лежа в своей комнате, слушала православную музыку. Все, кто были рядом, ощущали, что она наполнена спокойствием и любовью. И умерла она тихо, счастливая — от мысли, что вскоре встретит на небесах своего Славу… «Никто никогда не видел меня пикирующей вниз», — сказала она незадолго до смерти музыкальному критику Марии Бабаловой.