Когда читаешь «Москва-Петушки» становится грустно и страшно, хотя невероятно смешно. Не согласна, что читать ее надо с богатым алкогольным опытом. Алкоголль здесть только призма, сквозь которую виден добрый человек с чистым сердцем, которого гонят на Голгофу.
Ты лучше посиди и помолчи, за умного сойдешь.
Не могу понять тех писателей, которые уехали. Россия — рай для писателей. Но я никак не пойму читателей, которые здесь остались. Россия — ад для читателей.
Степень бабьего достоинства нужно измерять количеством тех, от чьих объятий они уклонились.
Мне не нужна стена, на которую я мог бы опереться. У меня есть своя опора и я силен. Но дайте мне забор, о который я мог бы почесать свою усталую спину.
Цели в жизни нет. Все в жизни лишь средство, как сказал В. Брюсов, стихотворец
Всё будет у всех. У каждого мёртвого будет припарка. У каждой козы — баян, у каждой свиньи по апельсину, у барана — новые ворота.
Роковое заблуждение Ницше, будто наступило засилье интеллекта и надо спасать инстинкты.
Любую подлость оправдывать бальзаковским: «Я — инструмент … на котором играют обстоятельства».
Интересно, есть ли на свете такая держава, где так часто слышишь (чаще, чем ежедневно) — стрелять! Стрелять таких надо!
Не всякая простота — святая. И не всякая комедия — божественная.
Философские камни в печени.
Что же мне теперь? Быть ли мне вкрадчиво-нежным? Быть ли мне пленительно-грубым? Черт его знает, я никогда не понимаю толком, в какое мгновение как обратиться с захмелевшей…
Мне ненавистен «простой человек», т. е. ненавистен постоянно и глубоко, противен и в занятости, и в досуге, в радости и в слезах, в привязанности и в злости, и все его вкусы, и манеры, и вся его «простота», наконец.
С миру по нитке — голому петля.
Что же, и я Россию люблю. Она занимает шестую часть моей души.