Она уходила гордо, даже подбитая, как «стелс» и раненная. Ведь чаще именно близкие носят в карманах ножи и полосовали по ее, как они считали, стальному корпусу.
Она научилась бить хлестко языком, подобно плетке без костей. Ей стало не в первой одаривать тяжелым взглядом тех, кто не достоин был и взгляда.
Она перестала искать гладкий радиус в углах, куда бы можно было забиться.
Она научилась различать, людей-цветов, кого стоит бережно хранить, от сорняков, кого не жалко выдернуть с корнями из собственной жизни.
Она знала, они все считали, что все на свете она способна пережить, по этому полосовали по-живому, не щадили. И она научилась, не щадить подлецов. Говорить «нет», если была не согласна.
Покидать, безмолвно, пиршества, если они были скучны и нарочито помпезны. Ей было плевать, что ее назовут гордой, «белой вороной», «не удобно» для общества.
Она научилась держать спину прямо и прямо смотреть в глаза до контрольного. Она научилась в запой любить жизнь. Любить себя больше, чем всех, кто делал вид, что любил ее. Она не боялась прослыть среди «святош» грешницей. И не боялась больше падать в грех. Она научилась носить в кармане клинок, чтобы если вдруг кто-то захочет ее обидеть, знали. Сердце в обиду она никому больше не даст. Она сама, за него, кого хочешь обидит.