А когда говорю — «тюрьма», это значит замри и стой.
Оттого что теперь нема, я забыла как быть простой
и вот эта вот кривизна продолжает меня волочь,
но кому-то же надо знать, что в раю наступает — ночь.
Что за далью всегда — близка, что за ленью приходит — дар,
что рука, не всегда — ласкать, что рука иногда — удар,
в этом мире, где всё течёт и один различаем слог:
«Чёрте что, ну кому я — чёрт? Боже мой, ну кому я — бог»
И не Гиза моя борза и не брандер спасает флот…
Но зачем-то ж даны глаза? Для чего-то ж заклеен рот.
-
…и когда я допью молоко и по снегу уйду, скользя,
станет мне говорить — легко (и конечно опять нельзя)
Ни о том, что есть — хорошо, ни о том, что наверно — всё.
Человек бы и так дошёл, а его-то несёт-несёт.
Что и этих вот слов казна разворуется, как паду,
но кому-то же надо знать, что наступит декабрь в аду,
ведь без сотни знакомых слов, я прекрасно бы донесла,
что любовь, это есть — число.
У которого нет числа.