Кощей начал заваривать дивный заморский напиток, подаренный приятелем джином — кофе. Процесс скрупулёзный, почти магический. Темные зёрна следует перемолоть в коричневую муку, засыпать в железную кружку, сужающуюся к горлышку. Затем залить водой из горных ключей, тщательно перемешать и поставить в чан с песком, который томится над очагом.
Раскалённый песок равномерно прогреет воду, заставит кипеть, вбирая из кофе всё самое лучшее. Конечно, весь процесс можно отвести слугам, а самому только наслаждаться божественным напитком, даже не вставая с ложа.
Кощей ухмыльнулся. Нет, ему нравится делать самому, ранним утром, одевшись в тёплый халат и меховые тапочки. Тем более, только так можно быть уверенным в качестве. А слуги — что? Ещё кофе не доложат, воды перельют или вовсе, фу-фу, на открытом огне вздумают вскипятить!
От отвращения Кощей передёрнул плечами, скривился, будто снова глотнул той бурды. Провинившийся служка теперь срубает цепи с гроба Святогора, слушая ругань старого богатыря и проклиная появляющиеся после каждого удара новые цепи. Интересно, что окажется сильнее: заколдованный гроб или страх перед Кощеем?
Коли гроб, то надо будет Святогора угостить дивным напитком. По старой памяти, как никак, столько подвигов совершили в богатырскую молодость. Колдун даже хихикнул, вспомнив былые деньки, когда и у него в плечах была косая сажень, а подковы мог двумя пальцами ломать, пять штук за раз.
С тех пор прошло столько лет, что леса и горы пять раз местами поменялись, а родной народ успел дважды обойти белый свет. Кощей мотнул головой, прогоняя воспоминания, железная корона залихватски сдвинулась на левое ухо.
Кофе начал подниматься, грозя выплеснуться на песок. Колдун бережно поднял стакан, подождал, пока коричневая пена опадёт, и вновь опустил. Повторил действие несколько раз, пока аромат не стал одуряющим.
Наконец, перелил в кубок, добавил мёда и щепотку острых специй, жадно потянул носом и довольно выдохнул.
— Вот так, прекрасно!
Первый глоток обжёг глотку и огненным шквалом прокатился по пищеводу. Сердце, в последние годы совсем обленившиеся, начало биться — ровно и мощно, нагнетая кровь в мышцы. В голове прояснилось, и Кощей ощутил себя почти молодым, готовым рваться в бой или за изучение запыленных магических книг, для надёжности оббитых булатом и серебром.
Насвистывая прилипчивую мелодию, подхваченную ещё в седой древности за тридевять земель, Кощей вышел на балкон. Довольно оглядел горный кряж, переходящий в зелёную долину и вновь в голые скалы. Утреннее солнце искрится на белых пиках гор, если напрячься, можно разглядеть массивный гроб Святогора, даже вспышки искр от разрубаемых цепей.
Подул ветер, и Кощей с довольной улыбкой плотнее закутался в халат, потягивая кофе. Нечто привлекло внимание, колдун сощурился, вглядываясь вниз. По узкому серпантину, змеёй обвившемуся вокруг скалы, поднимается едва различимая точка — богатырь на боевом коне.
Колдун раздосадовано ругнулся и бросил взгляд на парадные доспехи, стоящие на стойке у стены возле кровати. Покачал головой и, в обнимку с кубком, пошлёпал к выходу. Спускаться по витой лестнице в тапочках не самое приятное занятие, особенно, когда ветер из бойниц ниже по лестнице задувает под халат. Слуги, будто чуя приближение властелина, прячутся или делают вид, что заняты работой, но Кощей и не собирается их дёргать.
Хочется увидеть лицо гостя, когда его встретит Сам Кощей в таком виде.
У ворот пришлось подождать, на счастье кофе ещё много. Наконец, послышался цокот подков, тяжелые всхрапы коня и настораживающее, злобное мычание. Кощей взмахнул рукой, и ворота тяжело пошли в стороны, натужно скрипя петлями.
Богатырь натянул поводья, но конь и сам остановился, пораженный видом Кощея Бессмертного, грозы и властелина окрестных краёв. Могучий колдун оглядел гостя, подвигал ногами, загоняя ступни глубже в тапочки и, отхлебнув кофе, спросил участливо:
— Чем обязан, Усыня? Вновь будешь пытаться убить меня? Другую иглу нашел? Я же их много запрятал. Али что другое удумал? Что это там у тебя за спиной мычит?
Богатырь с хмурым удивлением оглядел врага, спрыгнул с коня и прогудел:
— Убить тебя я не могу, смерть твою найти не могу… так что, сделаю жизнь твою горше смерти!
— И как же? — С ленивым интересом спросил Кощей.
— А вот так!
На крупе коня лежит связанная женщина, глядя на богатыря и колдуна со злобой и мыча в кляп. Волосы у незнакомки золотые, а глаза пронзительно голубые, полыхающие яростным огнём.
— И как же это баба мне жизнь попортит? — Удивился Кощей.
— А вот сейчас и узнаешь! — Просмеялся богатырь.
Хлопнул коня по крупу и торопливо отскочил, животное пронеслось мимо Кощея, обронив женщину, что начала яростно вырываться, разрывая путы. Усыня выхватил из-за пазухи костяной гребень Бабы-Яги и бросил на землю. Камень у ворот треснул, и к небу потянулись огромные деревья с железными листьями.
— Эй! Ты что творишь? — Удивленно прокричал Кощей, стараясь разглядеть богатыря за расширяющимися стволами.
Богатырь победно захохотал и крикнул, прижимая ладонь рупором ко рту:
— Это Мара Моревна! Богатырша, с которой я взял слово, что она возьмёт в мужья второго мужчину, которого увидит! И угадай что? Меня он увидела первым!
Дальше Кощей слышал только торопливый грохот сапог, удаляющийся прочь. Мара сорвала последние путы, поднялась и подошла к колдуну, оказавшись на голову выше, и значительно шире в плечах. Глядя ему в глаза, по-хозяйски взяла кубок из рук и сделав большой глоток ласково прорычала:
— Ну здравствуй, муженёк.
Кощей шумно сглотнул и затравленно оглянулся на запертые деревьями ворота.