Уже в раннем возрасте Кант уловил суть игры «прибей крота кувалдой» — поддержания надежды перед лицом Неприятной правды. И как все, кто осознает эту жестокую космическую истину, он впал в отчаяние. Но он отказался играть по этим правилам. Он отказался верить в то, что у существования нет имманентной ценности. Он отказался верить в то, что мы обречены вечно придумывать истории, которые придали бы нашей жизни необходимое ощущение значимости. Поэтому он решил поднапрячь свой мускулистый Думающий мозг и понять, какой может быть ценность без надежды.
Кант начал с простого наблюдения. Во всей Вселенной, насколько мы можем судить, есть только одна поистине редкая и уникальная вещь — сознание. По мнению Канта, единственное, что отличает нас от всей космической материи, — это наша способность мыслить: мы одни можем взять окружающий мир и посредством своей логики и воли изменить его. Это, в его представлении, нечто необычайное, нечто совершенно небывалое — практически чудо, — потому что из всего бесконечного многообразия сущего только мы (насколько нам известно) можем реально направлять бытие. Во всем обозримом космосе мы — единственный источник изобретательности и творчества. Только мы можем направлять свою судьбу. Только мы обладаем самосознанием. И, по нашим данным, мы единственная попытка Вселенной создать нечто, способное к разумной самоорганизации.
Отсюда Кант сделал изящный вывод, что, по логике, высшая ценность во Вселенной — это то, что задумывается о самом понятии ценности. Единственно истинный смысл существования — способность придавать смысл. Единственное, что действительно важно, — то, что судит о важности.
И эта способность выбирать смыслы, воображать важность, придумывать цели — единственная сила в известной нам Вселенной, которая может порождать саму себя, которая может распространяться и генерировать все более и более высокие уровни организации по всему космосу. Кант верил, что без разумной жизни Вселенная была бы бессмысленна, никчемна, лишена всякой цели. Без интеллекта и свободы его применения мы бы ничем не отличались от груды камней. Камни не меняются. Они не задумываются о ценностях, системах или организациях. Они ничего не модифицируют, не улучшают и не созидают. Они просто есть.
Но сознание — сознание способно реорганизовывать Вселенную, и эта реорганизация может приращиваться в геометрической прогрессии. Сознание способно взяться за одну задачу — систему определенной степени сложности — и вообразить и породить еще большую сложность. За тысячу лет мы перешли от скручивания косяков в маленькой пещерке к созданию целой цифровой реальности, соединяющей умы миллиардов людей. Еще через тысячу лет мы легко можем оказаться среди звезд, научиться менять облик планет и управлять самим пространством-временем. Каждое отдельное действие, возможно, не имеет особого значения в грандиозной схеме всего, но сохранение и приумножение рационального сознания в целом значит больше, чем что-либо другое в этом мире.
Кант утверждал, что наш главный моральный долг — сохранять и увеличивать сознание как в себе, так и в других. Его принцип первостепенности сознания стал известен как формула человечности, и она, пожалуй, объясняет… да все что угодно. Она объясняет нашу нравственную интуицию. Она объясняет классическую концепцию добродетели. Она объясняет, как нам жить своей повседневной жизнью, не прибегая к каким-либо обнадеживающим вымыслам. Она объясняет, как не быть козлом.
Более того, она объясняет все это одним предложением. Формула человечности гласит: «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству».
Вот и все. Формула человечности — то самое заклинание, которое может перенести человека от подросткового базара к взрослым добродетелям.
Понимаете, проблема надежды в том, что она по сути своей меркантильна: это обмен нынешних поступков человека на какое-то воображаемое приятное будущее. Не ешь это — и попадешь в рай. Не убивай этого человека — и не будешь наказан. Трудись и откладывай деньги — и будет тебе счастье.
Чтобы вырваться из меркантильного мира надежды, нужно поступать безусловно. Нужно любить, не ожидая ничего взамен, — иначе это не настоящая любовь. Нужно уважать, не ожидая ничего взамен, — иначе это не настоящее уважение. Нужно быть честным, не ожидая одобрительного похлопывания по плечу, аплодисментов и медали на грудь, — иначе ты не по-настоящему честен.
Кант обобщил все эти безусловные поступки в один простой принцип: никогда не относись к человечеству только как к средству — всегда относись к нему как к цели.
Но как это должно выражаться в повседневной жизни? Вот вам простой пример.
Предположим, я проголодался и хочу буррито. Я сажусь в машину, еду в Chipotle и заказываю, как обычно, своего монстра с двойной порцией мяса, которого я ох как обожаю. В этом случае буррито — моя конечная «цель». Именно ради него я все это и проделываю: сажусь в машину, рулю, покупаю бензин и т. д. Все перечисленное — это «средства» (действия, которые я предпринимаю, чтобы заполучить свое буррито).
Средства — это поступки, обусловленные целью. Это то, что мы предлагаем в обмен на желаемое. Я не хочу садиться в машину и куда-то ехать, я не хочу платить за бензин, но я хочу буррито. И чтобы получить его, я должен пойти на все это.
Цель — это то, что нам нужно само по себе. Это главный мотивационный фактор для наших решений и поступков. Если бы я решил поехать за буррито потому, что его захотела моя жена, а я хочу ее порадовать, тогда буррито уже не было бы моей целью — оно было бы средством достижения более далекой цели: порадовать жену. А если бы я хотел порадовать жену только для того, чтобы она вечером меня приласкала, то тогда уже и радость моей жены стала бы средством для достижения еще более далекой цели — в данном случае секса.
Вероятно, на этом последнем примере вы слегка поморщились и подумали, что с моей стороны это было бы как-то мерзко. Вот как раз об этом Кант и говорил. Его Формула человечности гласит, что отношение к человеку (или к сознанию) как к средству достижения какой-то цели — источник всех дурных поступков. Поэтому воспринимать буррито как средство для того, чтобы порадовать жену, — это нормально. Жен иногда даже очень полезно радовать! Но если моя цель не радость жены, а секс, тогда я использую жену как средство для достижения какой-то другой цели — а это, как говорит Кант, не очень-то правильно.
По той же причине нездорово врать: вы направляете сознание другого человека на ложный путь, чтобы достичь собственной цели. Вы используете этого человека как средство. И жульничать неэтично по тем же соображениям. Вы обманываете ради своей цели ожидания других разумных, сознательных существ. Вы относитесь ко всем, кто сдает вместе с вами тот же экзамен или играет по тем же правилам, как к средству. Насилие — та же фигня: вы используете другого человека для достижения своей политической или личной цели. Фу, читатель! Как не стыдно!
Формула человечности Канта не только объясняет наше интуитивное понимание того, как не надо поступать, — она также истолковывает значение взрослых добродетелей, тех поступков и установок, которые всегда хороши сами по себе как таковые. Честность хороша как таковая, потому что это единственная форма коммуникации, при которой люди не воспринимаются как средство. Храбрость хороша как таковая, потому что когда вы не решаетесь действовать, вы используете себя или других людей как средство подавления своего страха. Скромность хороша как таковая, потому что руководствоваться слепой уверенностью в своей правоте — значит использовать других людей в своих целях.