А дальше дни сменяют ночи. И все размывается в смутную череду бесконечных переодеваний, выступлений, банкетов и спешащего дальше поезда. Каждый день похож на предыдущий. Новый дистрикт. Подъем. Ждущая команда подготовки. Изображаем бешено влюбленных. Вечером тайком совещаемся, насколько убедительны были. Китнисс сдает очень сильно. Нервничает, отказывается от еды. Я стараюсь помогать ей как могу. Мне не нужно претворяться, все, что происходит для меня наслаждение. Я на самом деле в нее безумно влюблен. И эта наша «игра на публику» лишь возможность проявить свои истинные чувства. Меня огорчает, когда в один из дней Эффи дает Китнисс снотворное. Эффи не понять то, что пережили Победители. Она не знает, что не одно снотворное не поможет против этих кошмаров. Я тоже не могу спать ночами. Рисую. Брожу по поезду, пугая официантов и слуг. Что-то зреет. Обстановка в дистриктах похожа на затишье перед бурей. Но меня это волнует мало. Как-то так получилось, еще там, в далеком-далеком детстве. Придя в первый раз в школу, я увидел маленькую девочку, в голубом платье, с голубой лентой в волосах. Она пела песню. Незнакомую, странную песню. Таких не пели у нас в дистрикте. В этой песни был дух свободы, силы, дух противоречия и опасности. И тогда, в тот день, мой мир замкнулся на этой девочке. Она стала центром моего мироздания. Смыслом моей жизни. Сколько себя помнил, я всегда издалека наблюдал за ней, всегда старался быть не далеко. Почаще попадаться на глаза. Но если бы не Жатва я никогда бы не смог даже подойти к ней. Сама судьба свела нас вместе. И я не мог не воспользоваться этим, особенно сейчас, когда любой день может стать последним. Наверное, именно поэтому тогда на Арене я так легко поверил в ее чувства. Потому что слишком долго мечтал об этом. И с удовольствием сам себя обманул. Каждую ночь я проходил мимо ее купе, зная, что ей сейчас так плохо. Что ее мучают кошмары. Но не решался зайти. Я помнил о Гейле. Я вспоминал те дни, когда они начали общаться. Мне кажется, их свел лес. Ни для кого не было секретом то, что Китнисс и Гейл — браконьеры. Что они нарушают режим и сбегают в лес на охоту. Это единственный их шанс прокормить семьи после того, как их отцы погибли при взрыве в шахте. Я знал, что у Гейла было много девушек. Он многим нравился и никому не отказывал во внимании. Но я никогда не мог понять, что у них за чувства с Китнисс. Любит ли она его. И что изменилось в их отношениях после нашего возвращения с Голодных игр. Ведь она все так же продолжала ходить с ним в лес по выходным. Хотя у нее и не было больше нужды в этом. И когда она сказала про поцелуй, для меня это прозвучало как признание того, что они вместе теперь. Но Китнисс сказала, что это был лишь один поцелуй. Странно. Нам постоянно приходилось целоваться на камеры. А с Гейлом был лишь один. Ничего не понимаю.
Я как раз проходил мимо купе Китнисс, когда услышал ее крик. Я оказался внутри быстрее, чем смог задуматься о том стоит или нет, это делать. Она металась по кровати с криком. Опять кошмары. Я осторожно подошел и постарался разбудить ее. Она открыла глаза, заплаканная, похудевшая. В темноте ночи ее глаза казались черными, особенно на фоне синяков от недосыпания. Китнисс потянулась ко мне. Я прижал ее к себе. Уткнулся в ее волосы. Постепенно ее дыхание стало выравниваться.
— Хочешь рассказать? — мой шепот кажется громким под стук колес.
— Нет. Ты и сам все знаешь.
— Это всего лишь кошмар. То, что тебе сниться уже прошло. Они уже погибли. Их не спасти. И не вернуть. Надо жить дальше, Китнисс. И потом ты перебудила полпоезда как минимум своими криками.
Я стараюсь вызвать у нее улыбку. Она молчит. Потихоньку начинаю убирать свои руки, собираясь идти.
— Останься.
Мне кажется, что я ослышался.
— Что?
— Пожалуйста, не оставляй меня. Когда ты рядом, мне легче спать. Останься, как там, на арене.
Я аккуратно забираюсь под одеяло. Я рад, хоть такой близости. Прижимаю ее к себе. Она обнимает меня. Мы сплетаем свои тела и руки в объятиях. Так безопасно. И спокойно. Так мы спали там, где никто не мог нас защитить кроме друг друга. В этом не было ничего пошлого. Или не приличного. Мы спали как дети, защищая друг друга от всех невзгод.
Так продолжается каждую ночь. После того, как все засыпают, я прихожу к ней. Она стала спокойней спать. Отдала снотворное Эффи. О нас ползут слухи. Кто-то случайно видит, как я выхожу из купе Китнисс на рассвете. С одной стороны это вяжется с нашим обликом безумно влюбленных и мы не против, если это дойдет до президента и прочих сомневающихся. А с другой стороны где-то там, дома, это могут счесть верхом не приличия. Когда девушка проводит каждую ночь в одной кровати с парнем. Даже если это вполне невинно, о чем мы никому не говорим.
Скоро наш путь достигает своей цели — Капитолия. Здесь, как и в прошлый раз, мы останавливаемся в Тренировочном центре. Так приятно оказаться вне поезда. И так не привычно не слышать бесконечного стука колес. Теперь нам предстоит узнать, убедительны ли мы были. Смогли ли предотвратить мятеж. Или же нет. Мы все собираемся в столовой. Китнисс выглядит молчаливой. Я спокойно ем, не ожидая никакого подвоха. Она поднимает на меня глаза.
— Ты знаешь, — пауза. Такое ощущение, что она не может собраться с духом. Она начинает еще раз, — ты знаешь, я думаю, что тебе сегодня вечером нужно попросить моей руки. Так будет убедительнее. Так сказать, завершающий штрих.
С трудом мне удалось спокойно дожевать. И спокойно кивнуть в знак согласия. Положить приборы. Отодвинуть стул. Спокойно выйти из столовой. И бежать изо всех сил до своей комнаты. Чтобы никто не увидел. Не увидел боли на моем лице.