Старуха, собирающая кости, глядит на небо: кромка выцветает, и облака плетут седую косу над все ещё знакомыми местами, песок с обрыва вьётся тонкой струйкой, вечерний ветер крутит пыль и листья, старуха выпрямляется, как струнка, в ней волчья стать и осторожность лисья. На каменные плиты чья-то сила бросает кости — медленно срастаться. Старуха с неба смахивает синий и кружится в ночном бесшумном танце. И воскресает все из ниоткуда — и плоть, и шерсть, и древние поверья, и человек, как восковая кукла, лежит у лап танцующего зверя.
К рассвету все становится привычным, в деревне за горой горланят куры, старуха в узнаваемом обличье сидит на камне, щурится и курит.
Идущий мимо — просто посмеётся, искавший правду обретёт печали.
А на песке, искрящемся от солнца, следы.
Но их
никто
не замечает.