Иных спрашиваю, а чего они живут с нелюбимыми, когда есть любимые…
Долго живут, тягостно, сжимаясь в тугой комок душой и телом, ожидая новых тычков и подначек…
Обесцененные, запряжённые в упряжку, что на четверых рассчитанная, и везущие её в одиночку, напрягая последние рвущиеся жилы, и лопая вены на ногах и руках…
Уставшие до собачьей обречённой участи…
Обросшие корой смирения, утрамбованные в лёд стабильно принимаемого равнодушия, исколотые змеиным жалом претензий и критики…
Уже и без долгов, потому как вперёд за сто лет расплатились…
И с детьми, у которых своя жизнь на носу…
И без вины, как таковой, потому как виноватым себя чувствуешь там, где тебе душу в блюдечке, а тебе её не надо, нос воротишь…
Тут без блюдечек…
Потому как и от тебя давно нос отворотили…
Везде скользко, везде больно, везде прорехи…
Но — живут… не уходят…
Спрашиваю, а ответ знаю…
Не уходят, потому что любить могут только издалека, выбегая на секунду в счастливую сказку, как в сон новогодний…
Посмотрели и убежали в свои паутиновые чертоги НЕлюбви, в которых сами себя прописали на правах жертвенников пожизненных, позабыв спросить, а в цене ли нынче жертвы у правителей-повелителей, печатью синенькой с ними повязанных…
Вцепились в свои жертвы, как в индульгенции, которыми шустрые служители в средневековье брались грехи отпускать…
Да, не тут любим, но тут живём, не уходим же…
Блюдём устой…
Всё честь по чести, пусть и долги, которые супружеские, лишь гениталиями вместе, а свой заветный 21 грамм души — трусливой бандеролькой через километры в другую постель отослав…
Живут в несчастье, потому что в счастье — страшно…
А вдруг и оно, как золушкина карета после двенадцати до тыквы мутирует?
А вдруг и любимые до нелюбимых мутируют?
А вдруг… вдруг…вдруг???
Я часто вижу людей, которые не заточены ни для того, чтобы самим быть счастливыми, ни для того, чтобы сделать счастливыми кого-то ещё…
Все они одержимы самой ущербной моделью счастья — считать им то, чего надо мучительно добиваться ценой своих жертв и унижений…
И — никуда из этой модели…
Если и доведётся отведать здоровой любви, то не верят…
Вкусно очень, но режим ожидания «побочных эффектов» не отключается…
Ждут отравления здоровым, потому как всю жизнь на просрочке…
Сами мутировали…
Живут…
И никому никогда не сознаются, что привыкли к пинкам, за которые потом маленькая награда, куда больше, чем к щедрому потоку не облагаемой налогами безлимитной нежности…
Боятся они её, нежности этой…
Пусть и заманчива, и притягательна, но… пинки — они сподручнее…
Понятнее, что ли…
Не надо гадать, за что вдруг меня нежностью одаривают, такого плохого…
Они любят издалека, иногда до самой смерти пронеся в своём сердце то, на что так и не решились…
Думали, что сохранили семью…
А на деле — вложились в пепелище с мёртвыми душами, на котором так никто счастливым и не побыл…
Хреновая инвестиция…