Чем ярче птица и мощнее, тем неспокойней егерям.
…Бог любит крупные трофеи.
А смысл стрелять по воробьям?
Я за тебя боюсь, мой Сокол, мой легкокрылый побратим!
Ты кружишь в небе одиноко — свободен, горд… и уязвим…
Так светел и недосягаем,
так соблазнителен для пуль…
Ведь птицам Неба не прощают все те, кто целится в июль…

Забудь о них… забудь, мой милый…
Им —
взявшим солнце под прицел,
не прирасти чужою силой, не изменить земной удел,
не потревожить даже мыслью янтарный абрис облаков.
Их не приблизит подлый выстрел
к тому,
что слишком высоко…

К тому, что явно и не книжно дрожит на кончике крыла…
Лети, мой друг… лети…
Ты выше
жужжащих пуль из-за угла…
Покуда втайне между нами трепещет солнечная нить
не бойся бредить небесами.
Я не позволю нас убить…
И пусть твой Дух — могучий, гордый — кругами входит в синеву
живой симфонией свободы, как дань полётам наяву…

Ничто тебе не угрожает. Стреляют снова? Не ведись.
…Свобода многих раздражает…
Но зло — не повод падать вниз.
Пари светло у горизонта…
и помни:
каждому своё…
Опять докучливый охотник примерил к августу ружьё.

Он видит в контуре прицела, как Сокол сел мне на ладонь
и стал со мной единым целым…
А это значит,
что огонь,
открытый снайпером по птице,
нам обоюдно навредит.
Любовь давно взяла за принцип — держать любимых у груди…
Вот здесь — где сердце бьётся гулко.
Вот здесь — где плавится картечь.
Вот здесь —
где бережно под курткой я жизнь твою смогу сберечь…
Чтоб бредя синими глазами, парил над пропастью июль —
распят моими небесами, а не гвоздями чуждых пуль.