В ажурном «кофе с молоком»
стояла, глаз не поднимая
и молния на платье том
казалась мне вратами Рая.

От счастья млел дверной проём,
в картину с ней преображаясь,
когда она застыла в нём,
его границ плечом касаясь.

И жаждал взгляд её поймать —
луч солнца зайчиком, играя
и змейкой извиваясь прядь,
сияла словно золотая.

Собратьям стайным став немилым,
Недугом сброшенный с небес,
Дрожал комочком сизокрылым
Под дверью, что вела в подъезд.

Нахохлившись, глаза сомкнувши,
Болезнью загнанный в тупик,
Казалось он у ног прохожих
Молил приблизить смерти миг.

Но не топтали тело ноги,
Собаки воротили нос,
Лишь где-то ворон одинокий
Летел на городской погост.

Лик девичий в окладе из волос,
спадающих руном на свитер алый,
над прозой жизни душу мне вознёс,
в поход, отправив, за бессмертной славой.

Тогда волной неслась по телу дрожь,
страсть родилась с нежданностью цунами
и в снежность горла, с силой: «невтерпёж»,
от губ, впеклась кровавыми следами.

Недолговечным было губ «тавро»,
мой облик был, не для её романа —
умчался поезд с ней в темным-темно,
от чувств моих, от «детского» обмана.
… показать весь текст …