Жены великих и знаменитых русских художников:
Воистину, за каждым великим мужчиной стоит великая женщина. И пусть она даже не очень заметна на его фоне, роль ее практически всегда очень значительна. И сегодня хотелось бы немного рассказать о женах знаменитых художников и представить читателю галерею их портретов, написанных их мужьями, русскими мастерами живописи конца XIX — начала ХХ веков.
Большинство из нас знает о художниках ровно столько, сколько написано о них в школьных учебниках, а еще то, что услышали по телевизору, или же прочли в книгах. Но, как правило, в этой информации практически нет никаких сведений об их личной жизни, о тех женщинах, которые стояли за ними, любили, вдохновляли, преданно служили им в качестве муз и моделей. А это, поверьте, весьма немаловажные страницы и факты из их биографий.
Ольга Фёдоровна Трубникова-Серова
Со своей будущей женой Ольгой живописец Валентин Серов познакомился во время учебы в Академии художеств, куда он поступил в пятнадцатилетнем возрасте. Их судьбоносная встреча состоялась в доме тетки художника по материнской линии — Аделаиды Семёновны Симонович. Она с мужем взяла девочку на воспитание после смерти ее безнадежно больной туберкулезом матери. Долгие девять лет влюбленные молодые люди ждали того момента, когда смогут пожениться. Не одну сотню писем написали друг другу за это время и сказали множество тёплых слов, преисполненных любви и нежности.
И этот день настал, благодаря Павлу Третьякову, купившему у Валентина Александровича полотно «Девушка, освещённая солнцем». И тот, наконец-то, смог на вырученные деньги сыграть свадьбу с Ольгой Фёдоровной Трубниковой. Зимой 1889 года молодые венчались в Санкт-Петербурге в Храме Пресвятой Богородицы, свидетелем на их бракосочетании был сам Илья Репин.
Как-то Чистяков, учитель Серова, впервые увидев Ольгу, очарованно заявил: «Ну, с такого лица только ангелов писать…». А подруга в своих воспоминаниях писала: «Миниатюрная, с мелкими чертами лица, большими серыми глазами около маленького остренького носика была похожа на голландку… Не имея никаких запросов к своей собственной жизни, она служила Серову, как отклик всех его художественных желаний и обставила его жизнь во вкусе, который ему подходил».
Ольга обладала душевной красотой, скромностью и безмерной преданностью, она была «настоящим добрым, нежным и любящим ангелом-хранителем своей семьи — гениального мужа, шестерых детей, требующих постоянного внимания и самоотдачи».
Когда Серов в 1911 году внезапно скончался от приступа стенокардии в 46-летнем возрасте, Ольга Фёдоровна заболела тяжелой формой базедовой болезни. Ей тогда чудом удалось выкарабкаться, и она прожила еще 16 лет. И все эти годы хрупкая женщина посвятила творчеству своего мужа, его детям и внукам.
А Серов так никогда и не смог написать ее полноценного портрета. Одни лишь этюды, зарисовки, наброски. Не считая картины «Летом», где Ольга оказалась как бы случайно попавшим в кадр персонажем. Возможно, художник боялся «злого рока», чтобы по иронии судьбы не навредить самому дорогому существу. Как знать…
Надежда Ивановна Забела-Врубель
Судьбоносной была встреча художника Михаила Врубеля с Надеждой Забелой, выпускницей Киевского института благородных девиц и Петербургской консерватории на одной из репетиций оперы Энгельберта. Живописец был очарован тембром ее голоса и незаурядной внешностью. Почти сразу же после знакомства с молодой, подающей большие надежды оперной певицей, Михаил сделал девушке предложение. Впоследствии он рассказал ее сестре, что, если бы его избранница тогда ответила ему отказом, он бы покончил с собой. Но Наталья без колебаний дала свое согласие. И летом 1896 года в Швейцарии состоялось их бракосочетание, а затем длительное свадебное путешествие.
Как писал в воспоминаниях Савва Мамонтов: «Врубель благоговел перед женщинами, и всегда одна из них гостила в его сердце. Во всех изображенных им в известный период жизни женских фигурах сквозят черты той, которой он увлекался в тот момент». Однако, после 1896 года сердце художника безраздельно принадлежало только его Надежде.
И что интересно, всю их совместную жизнь Врубель был всецело поглощен карьерой своей жены. Он присутствовал на всех репетициях и спектаклях, придумывал и собственноручно мастерил ей сценические костюмы. Ну и, конечно же, неустанно писал образ своей Музы: в обычных портретах и сказочно-мифологических женских персонажах: Царевны-Лебедя, Маргариты, Снегурочки, Весны и так далее. Их единственный малыш, Савва, рожденный в 1901 году, умер во младенчестве. Эта трагедия сильно подорвала здоровье отца и, спустя девять лет, Врубель, страдавший душевной болезнью, а к тому времени еще и ослепший, скоропостижно скончался от чахотки. Наталья Ивановна Забела пережила своего мужа всего на три года и умерла в 45-летнем возрасте.
Лидия Васильевна Анкудинова-Сычкова
В 1903 году петербургская барышня Лидия Анкудинова пошла под венец с начинающим, но подающим большие надежды живописцем Федотом Сычковым. Сын бедного бурлака, выпускник Высшего художественного училища при Академии художеств Санкт-Петербурга Федот Сычков в то время был необычайно популярным портретистом в столице. Состоятельных заказчиков привлекало его умение писать быстро и правдоподобно, точно схватывая особенности внешнего облика портретируемых. Среди «моделей» начинающего мастера были банкиры, чиновники, светские дамы.
Однако молодожены практически сразу отправилась из столицы на родину художника в село Кочелаево, Пензенской губернии. Именно там, в мордовской глубинке, молодая жена стала настоящей музой художника, его другом и любимой моделью. Изящную хрупкую фигуру и миловидное лицо Л.В. Сычковой с прозрачными голубыми глазами можно узнать на многих картинах мастера.
Лидия Васильевна прошла с Федотом Сычковым счастливый жизненный путь, разделив с художником радости и удачи, печали и горести.
Мария Федоровна Петрова-Водкина
Свою суженую Марию-Жозефину Йованович молодой художник Кузьма Петров-Водкин приглядел во время пенсионерской поездки во Францию. Дочь хозяйки пансиона, в котором обитал художник, покорила его сердце. Добившись согласия написать ее портрет, Кузьма Сергеевич уже на третьем сеансе осмелился сделать ей предложение: «Мадемуазель Мари, не согласитесь ли вы стать моей женой?» Мари, смутившись и разволновавшись, сбежала в сад. Но уже к концу осени 1906 года молодожены сыграли гражданскую свадьбу, расписавшись в мэрии, и переехали из пригорода жить в Париж. А через год художник напишет: «Я нашел на Земле женщину…»
Вскоре чета перебралась в Россию и обвенчалась. Мари, приняв обряд крещения, стала Марией Федоровной. Супруги прожили около трех десятков лет в согласии, любви и нежности. Мара, всегда оставаясь в тени, целиком подчинила свою жизнь служению таланту мужа, хотя сама имела превосходные музыкальные данные. После его смерти она написала воспоминания «Мой великий русский муж», в которых, описывала их супружескую жизнь и свое стремление сохранить наследие художника.
Мария Мартыновская — первая жена Михаила Нестерова.
Как известно из биографии знаменитого живописца Михаила Нестерова, у него была весьма бурная личная жизнь, и женат он был дважды. Первый раз художник пошел под венец со своей избранницей Марией Мартыновской без родительского благословения, так как его отцу пришлась не по нраву девушка из небогатой семьи, да и сам наследник сильно уж разочаровал отца. Михаил на то время никак не мог окончить художественное училище, хотя учился там уже семь лет.
Летом 1885 года влюбленные, так и не добившись родительского согласия, обвенчались. «Невеста моя, несмотря на скромность своего наряда, была прекрасна. В ней было столько счастья, так она была красива, что у меня и сейчас нет слов для сравнения», — вспоминал художник позже.
Однако счастье молодых оказалось недолгим, едва родив, Мария умерла, оставив на руках художника новорожденную дочь Ольгу. И только благодаря этому крошечному существу, художник в те годы смог пережить свалившееся на него горе.
Екатерина Петровна Васильева-Нестерова — вторая супруга
Когда Нестерову было под сорок он встретил Екатерину, она была классной дамой дочери Михаила Васильевича, которая в то время училась в Киевской гимназии. Однажды молодая учительница напросилась в мастерскую к художнику посмотреть на его работы, а тот влюбился в неё без памяти как мальчишка: «Она действительно прекрасна, высока, изящна, очень умна и по общим отзывам дивный, надежный, самоотверженный человек», — напишет позже он своему другу.
Во втором браке, который был вполне счастливым, у Нестеровых родилось трое детей. Как супруга, так и все его дети позировали художнику для многочисленных портретов и сюжетных полотен, где выступали прообразами различных персонажей. Сорок лет Екатерина Петровна была верной спутницей художника, преданным другом и любимой женщиной. До самой его смерти она делила с ним все тяготы житейских будней и минуты радости.
Супругой известного русского портретиста Осипа Эммануиловича Браза стала художница Лола Ландсгоф. Она была приёмной дочерью крупного немецкого предпринимателя и близкой подругой Любови Менделеевой-Блок. Девушка увлекалась живописью и даже входила в список художников Петербурга. Поэтому и не удивительно, что их знакомство состоялось в одном из петербургских художественных кружков. Объединенные общими интересами молодые люди создали семью и родили двоих сыновей. В послереволюционные годы Осип Эммануилович реставрировал старинную живопись в Эрмитаже. А в 1924-м был арестован по ряду ложных обвинений. Ему инкриминировали скупку картин для вывоза за границу.
Без особого расследования художнику вынесли приговор и отправили на Соловки. Благодаря ходатайству Игоря Грабаря, Осип был переведён в Новгород. Жена художника с детьми в это время была вынуждена покинуть Россию. Они переехали в Германию. Вследствие постоянного недоедания у одного из сыновей открылся туберкулез. Мальчика не удалось спасти даже за границей. Не зря говорят — беда не ходит одна. Вскоре умирает и второй сын. Осип, к тому времени успевший освободиться, едва успел приехать к его кончине.
Убитые горем родители, переехали в Париж, где в скором времени умирает и Лола от того же туберкулеза, а вслед за ней уходит из жизни и сам Осип Браз.
Трудно не согласиться с тем, что эти женщины сыграли большую роль в творческой судьбе каждого из наведенных выше художников.
Любимая женщина Бориса Кустодиева
«Дорогая Юлик" — так называл Борис Кустодиев Юлию Прошинскую, которая была для художника всем: и верной самоотверженной женой, и самой большой любовью, и преданным другом, и музой- вдохновительницей, и ангелом-хранителем. Она была неотъемлемой частичкой самого Бориса, который волею судьбы оказался в инвалидной коляске. Именно ее мужественное решение, когда встал вопрос, что сохранить мужу для жизнедеятельности — руки или ноги, позволило продлить еще на 10 лет творческую судьбу художника. И именно за это время он создал самые лучшие свои работы, вошедшие в золотой фонд мирового искусства.
На долю талантливого живописца выпала не только большая любовь, но и сложная судьба. Да и не только на него самого, а еще и на женщину, которая прошла с ним рядом жизненный путь, невзирая на испытания и беды.
И сегодня в продолжение темы о женах великих и знаменитых мастеров русской живописи — удивительная и душещипательная история любви четы Кустодиевых.
Судьбоносная встреча
Родилась Юлия Прошинская в польской семье придворного советника, который очень рано умер. Мать девочки, оставшуюся без средств существования, судьба своих пятерых детей интересовала мало. Юлию и ее сестру взяли на воспитание престарелые сестры Грек из богатой семьи обрусевших англичан, которые имели свое поместье в Высоково. Через несколько лет, подросшая воспитанница была определена в Александровское училище при Смольном институте. Зимой она жила на казенной квартире министерства иностранных дел, где работал отец до кончины, а лето проводила в Высоково.
После окончания училища Юлии пришлось самой думать о хлебе насущном. Она устроилась на службу при Петербургском Комитете министров машинисткой, а параллельно посещала школу Общества поощрения художников, где постигала азы изобразительного искусства. А летние месяцы по-прежнему проводила у своих опекунов в имении.
Однажды, на исходе лета, трое весело настроенных молодых людей, небритых, ярко разодетых, похожих на разбойников, проезжая по разбитой проселочной дороге, решили заехать в усадьбу Высоково. Это были студенты Петербургской академии художеств, приехавшие на этюды в соседнее имение, в гости. Здесь-то и состоялось знакомство Юлии Прошиной и Бориса Кустодиева.
Этот визит вежливости к старушкам Грек и их воспитанницам оказался судьбоносным для Бориса, хотя на самом деле Юлия покорила всех троих парней, каждый готов был за ней приударить, без раздумий. Прощаясь, молодые студенты заполучили от хозяек усадьбы приглашение как-нибудь навестить их вновь. И не раз потом еще они приезжали в Высоково. Борис при виде милой и застенчивой девушки терял голову, а когда встречал на себе ее взгляд — в его жилах закипала кровь.
Отъезжая в Петербург, будущий художник просит разрешения писать возлюбленной письма и она, конечно же, позволяет. Но переписку долгое время пришлось держать в секрете, поскольку старушки Грек весьма неодобрительно отнеслись к роману Юленьки с начинающим художником. Вероятно до них дошли слухи об имущественном положении Бориса, и они решили, что с таким женихом их воспитаннице придется несладко: кроме неопределенных надежд на будущее, ничего у него за душой нет. Мысль о том, что их Юленька может выйти замуж за бедного «художника из провинции», повергла старушек Грек в ужас, и они тут же начали подбирать девушке более достойных кандидатов в мужья.
А Борису тогда еще оставалось почти три года до окончания академии, где уже прошло пять лет учебы, которая вызывала в сердце лишь тоску. Кустодиев признавался Юлии в письмах: «Считаем дни, когда оставишь эти коридоры, эту скучную казарму, где нет ничего живого, свежего, и вырвешься наконец на свободу, туда на простор, к земле, лесу, природе, вздохнешь свободно и станешь работать что-нибудь такое светлое, радостное, молодое и красивое».
К зиме Юлии Прошинской нужно было приступать к службе, и она, к радости Бориса, вернулась в Петербург. Встречи их возобновились и молодой художник окончательно завоевал сердце своей избранницы, их взаимная любовь вступила в новую фазу.
Для художника, решившего целиком посвятить себя искусству, любовь была не просто чудесным наваждением. Ночами он он часто размышлял: «Разделит ли она его увлеченность искусством, даст ли он ей материальный достаток, смирится ли она, если неделями он не будет вылезать из мастерской? Все же быть женой одержимого человека трудно».
Девушка же, наделенная в равной степени нежной душой и спокойным разумом, осознавала: он думает о будущем, об их совместном будущем, и готова была ради него на все.
В 1903 году молодые люди венчаются, и уже в скором времени Юлия родит Борису первенца. А тот, окончив Академию художеств, получит золотую медаль за конкурсную работу и поощрение в виде годовой пенсионерской поездки за границу, куда он и отправится вместе с женой и новорожденным сыном. Поселилась молодая семья в Париже, но художнику пришлось разъезжать по западно-европейским странам, изучать и копировать работы старых мастеров.
Вернувшись в Россию, в 1904 году живописец становится членом-учредителем «Нового общества художников». Помимо своего творчества, он работает карикатуристом в сатирическом журнале «Жупел» и исполняет циклы иллюстраций к классическим произведениям. Избирается членом, когда-то ненавистной ему Академии художеств. Становится отцом дочери и младшего сына, умершего еще во младенчестве.
И при всем этом он безмерно счастлив в браке со своей единственной и обожаемой Юлией.
И кто бы тогда мог предположить, что за несколькими годами их семейного счастья и творческого благополучия последуют десятилетия горя и безысходности… По истине предугадать судьбу человека сложно, а иногда и невозможно.
Ангел-хранитель Бориса Кустодиева
Беды пришли в дом молодой семьи в 1907 году, когда от менингита, не прожив и года, умер их младший сынишка. А сам Борис Михайлович стал жаловаться на боли в руке и жуткую мигрень. Через пару лет у Кустодиева появились первые признаки заболевания спинного мозга, поэтому боль в позвоночнике и руке усиливались с каждым днем. Диагноз был неутешителен: опухоль в спинномозговом канале. И проведенная операция не дала практически никаких результатов. В тридцать с небольшим Кустодиев стал инвалидом.
К 1916 году у Бориса Михайловича развился необратимый паралич нижней части тела. Потребовалась повторная сложнейшая операция, продлившаяся около пяти часов, во время которой к сидящей в коридоре жене вышел сам профессор и сообщил: «Подтверждена опухоль спинного мозга, но, чтобы добраться до нее, нужно перерезать нервные окончания. Больной без сознания, поэтому вам решать, что сохранить ему: руки или ноги?».
Женщина, прекрасно понимая, что в лучшем случае ее ждет судьба сиделки при паралитике, уверенно ответила: «Оставьте руки. Художник — без рук, он жить не сможет… "
Целых полгода провел художник на больничной койке, между болью и отчаянием. Но рядом с ним всегда была она — его верная и «дорогая Юлик», благодаря которой он продолжать жить и творить. На категорический запрет врачей работать, Кустодиев настойчиво заявил: «Если не позволите мне писать, я умру»… Стиснув зубы и превозмогая невыносимую боль, он писал лежа.
Дома товарищи-художники соорудили для живописца специальный навесной мольберт, на котором подрамник с холстом мог передвигаться в разные стороны. А позже Юлия пересадила мужа в кресло-каталку и научила передвигаться на нем по комнате. Также она придумала приделать к креслу небольшой столик, куда можно было положить краски и другие принадлежности
И что самое удивительное, именно в это время Кустодиев напишет те праздничные, жизнелюбивые картины, которые стали знаменитыми и вошли в сокровищницу мировой живописи. Пестрая провинциальная жизнь, праздники, знаменитые кустодиевские купчихи и красавицы — это тот фантастический и ностальгический мир художника, которым он жил в те тяжкие годы.
И сложно представить себе, что художник создавал свое художественное наследие полуголодным в холодной квартире, практически беспомощным в кресле-каталке, превозмогая страшные боли…
Тем не менее это было жуткой реальностью для самого мастера и его семьи. Последние месяцы жизни, отмеренные 49-летнему художнику, он не жил — он постепенно умирал: неподвижные ноги, разрываемые адской болью, высохшая, совсем ослабевшая рука, из которой падал карандаш.
Жена была с ним рядом до последних минут… За более чем пятнадцать лет — ни одного упрека или жалобы на усталость, ни одного нарекания на злую долю. Умер художник теплым майским днем от скоротечного воспаления легких.
И напоследок судьба как бы посмеялась над художником — за десять дней до его кончины он получил извещение, что советское правительство разрешило выехать ему за границу на лечение и выделило на эту поездку деньги. Злая ирония, не правда ли… Но и это еще не все: Юлия Евстафьевна умерла в 1942 году, в суровые дни блокады Ленинграда от голода…
Чего тут скажешь, сурово распорядилась судьба жизнями двух замечательных людей.