Подруга Галя прислала с дачи фото: муж Саша пошел посмотреть, не вырос ли вдруг хоть какой-никакой огурец, а принес не его, а медведку.
Чистейшей мерзости чистейший образец, натуральная гадина, и по морде, и по повадкам видно. Галя устроила ей фотосессию.
Но, рассматривая квазимодное тельце и противные клешни, я вдруг поймала себя на странной мысли: каково же жить-то, если нет ни единого живого существа, которое бы тебя любило хоть чуть-чуть. Сама вздрогнула, честно. Но…
«Земную жизнь пройдя до половины», кто-то из нас забредает в философски сумрачный лес, а кто-то находит истину на грядках с морковкой. Примерно тогда же начинается и глобальный период умиления братьями нашими меньшими, причем не только кошечками и собачками.
Мой сосед, именитый, страшно занятый физик, впервые за десять лет зашедший в лес, увидел там белочку — живую, рыжую, а не ту, что подумали некоторые. Это было круче бозона Хиггса! Физик стал лириком, до вечера ходил зачумленным и все рассказывал, какая она: «Морда — во, усы — во, а хвост — вообще!» Сфотографировать ее он не успел, но скачал кучу похожих фото и показывал: «Точь-в-точь как моя, только моя красивее и дороднее. Усы — во!» Он пожалел, что не знал, что в московских парках в этом году приглашали послушать лягушачьи концерты. И он почти плакал, поняв, что никогда прежде не слышал и не видел слепыша. Он 45 лет фактически не выходил из своей лаборатории и теперь «возвращается к жизни»: слушал кукушку и в восторге от перспективы услышать ночное уханье филина. Подождите, профессор, я еще не рассказала вам о летучих мышах!
В начале этого лета я услышала разговор молодых ребят. Они шли передо мной по дороге, переговариваясь: «Пойдем на пруды?» — говорил Ромео. «Ага, — отвечала Джульетта. — Посмотрим на головастиков, они такие милые!» Может быть, конечно, они имели в виду нечто свое, но, сдается мне, коннотация была прямой: там реально полно головастиков. И когда два человека, взявшись за руки, идут смотреть на них, это прекрасно. Только понимаешь это, когда уже… Вроде не до головастиков. Или самое оно?
У меня интерес к миру растений и живности появился, увы, именно после «половины». Жаль, что поздно и что моя любовь к миру живого несовершенна: я не готова оплакивать судьбу самцов-богомолов, понимая, что порой откушенная голова стоит полученного удовольствия, не могу полюбить пауков, не буддист в отношении тараканов. Но мне понятно восхищение белочкой. Может, ее «усы — !» будут вспоминаться соседом дольше, чем встречи на высшем уровне.
…А Галя подозрительно ничего не сообщает о судьбе гадкой медведки. Скорее всего, они с Сашей проводили-таки ее в мир иной, но наверняка подняли рюмку за упокой. Природа же! Она прекрасна, даже когда слегка уродлива.