КОРЧАК
Ангел смерти давал представление: корчил
Рожи, громко смеялся и строил гримасы —
Торопился стать пеплом еврей Януш Корчак —
Пожилой человек человеческой расы:

Рас четыре — такое научное мненье —
Не поспоришь с доктриной — спор — дело пустое,
Но есть всё же возможность иметь точку зренья —
Рас на свете лишь две — подлецов и героев;

Ни при чём глаз разрез так же, как и цвет кожи —
Кровь ала, и никто для природы не лишний.
Кто-то правдой напитан, кто — липкою ложью.
В ком-то бес торжествует, а в ком-то Вс-вышний.

Расплавляло брусчатку безумное лето,
И война расправлялась с мирскою любовью.
Это было в Варшаве, конечно же, в гетто —
Смерть спешила насытиться детскою кровью.

Приходилась детей кровь по вкусу старухе
(Как ждала она пиршества жуткого часа!),
И пытался ей тщетно давать оплеухи
Пожилой человек человеческой расы.

Смерть гурманом была в отношении крови,
И любила еврейскую всех прочих больше —
Каждый день упивалась бы, сука, по брови,
Коль имела б их, в гетто Варшавском, что в Польше.

Мог бы доктор избегнуть со смертью свиданья
И служить продолжать плодотворным идеям,
Только птицею билось в душе состраданье
К малолетним, забытым Творцом, иудеям.

Взявшись крепко за ручки, шагали колонной
Отрешённые дети — вдали были мамы,
И в безоблачном небе послышались стоны
Мудреца с бородой — праотца Авраама,

И команда в тиши раздалась: «По вагонам»,
У Треблинки печей смерть взглянула им в очи,
И пред Б-гом предстали в Раю поимённо.
Он был Хенриком Гольдшмитом, врач Януш Корчак.

P. S. И парит между звёзд человеческой расы
Человека душа, возглавляя колонну
Детских душ, и следит, чтоб нацизма проказа
Не корёжила души живых миллионов.