— Замечательно! — захлопал в ладоши Амвросий Федорович. — У вас светлая голова, Валерий!
Валерий в ответ покраснел и благодарно кивнул старику. Несколько секунд назад робот-вертолет снял с дерева подопытного кота Пафнутия, рыжего меланхоличного зверя, и теперь медленно спускался, наигрывая навевающую сон мелодию и почесывая животное за ухом.
— Мне интересно ваше мнение, голубчик, по поводу одной любопытной штучки, — Амвросий Федорович принял кота из механических рук, водрузил себе на голову и поманил Валерия в мастерскую.
Валерий вздохнул. Любопытной штучкой, разумеется, окажется очередная хитроумная машина, заботящаяся о котах и кошках. Примерно год назад выдающийся ученый с мировым именем, светило и лауреат множества премий Амвросий Федорович, удивил коллег странным поведением. Он заявил, что прекращает работать на благо человечества, и впредь будет заниматься исключительно котиками. На вопрос почему, Амвросий Федорович ответил, что люди еще те скоты, превращающие любое чудесное изобретение в оружие массового поражения, а котики ему просто нравятся. После чего он показал изумленным коллегам средний палец морщинистой, в пигментных пятнах, руки, и укатил в загородный особняк, согласившись взять с собой лишь домработницу Екатерину и аспиранта Валерия. Екатерина готовила вкусный суп с галушками, а Валерий был романтический, влюбленный в науку и прогресс, юноша. Он втайне надеялся, что старый ученый одумается и явит миру еще много полезных изобретений. А пока аспирант помогал Амвросию Федоровичу с самофильтрующимися поилками, коробками с шумоизоляцией и подогревом, распознавателем паразитов и тому подобными вещами, делающими жизнь котиков приятней и лучше.
— Представьте, что вы беременная кошка, — устремил острый взгляд на аспиранта Амвросий Федорович. — Вам срочно требуется окотиться, но негде! На улице дождь, агрессия собратьев и внешние недружелюбные факторы.
— Врагу не пожелаешь, — согласился Валерий.
— И на сей случай у меня имеется…
Аспирант так и не узнал, что же имеется у старого ученого на сей случай. В мастерскую тайфуном ворвалась домработница Екатерина. В руках она держала тарелку дымящегося супа с галушками.
— Безобразие! — сокрушалась домработница. — Вторые сутки без горячего! Куда это годится?
— Катя, я же просил… — скривился Амвросий Федорович.
— Ну хоть ложечку, — хлопотала домработница. — А то вдруг желудок? Язва? Что тогда?
Валерий отвернулся скрыть улыбку, но Амвросий Федорович заметил.
— К дьяволу супчик! — тоненько взвизгнул ученый. — И язву! И гастрит! И вас вместе с ними! Не мешайте работать!
— Вы… — задохнулась возмущением Екатерина, — да вы… вы просто вздорный старик!
Она хлопнула тарелку об пол и, заливаясь слезами, бросилась прочь.
— Женщины, — проворчал Амвросий Федорович.
И тут случился взрыв.
Причиной ему послужил кот Пафнутий, чье сознание существенно отставало от текущего времени. Запоздало напуганный грохотом суповой тарелки, зверь проснулся, вздыбил шерсть, полоснул по ученой лысине когтями и принялся метаться по мастерской, словно выпущенный из ствола патрон. Наконец, животное срикошетило за дверь, а Амвросия Федоровича и аспиранта Валерия взрывной волной выкинуло к чертовой матери в неизвестное.
Валерий пришел в себя на лесной опушке. Ни мастерской, ни особняка, ни домработницы Катерины. Рядом сидел Амвросий Федорович. Он, не мигая, смотрел в небо и что-то бормотал себе под нос.
— Где это мы, интересно? — огляделся по сторонам Валерий.
— В будущем, — ответили ему со стороны цветущих кустов боярышника.
— Весьма глупая шутка, — заметил Валерий, покосившись на Амвросия Федоровича. — Наверное, соседские дети балуются.
Амвросий Федорович, кряхтя, поднялся на ноги.
— Вполне возможно, — согласился он с невидимым собеседником. — Слишком чистый воздух, зелено, первозданно. Скажите, а человечество давно вымерло?
— Тронулся! окончательно! — испугался Валерий и громко позвал. — Катя! Катерина! Кто-нибудь! Доктора вызовите!
— Перестаньте истерить, нет тут никакой Кати, — кусты зашуршали, являя серого упитанного котика. — Говорят же, вы в будущем.
— Коты не разговаривают, — не сдавался Валерий. — Я просто головой стукнулся.
— Если за многие тысячелетия коты с вами ни словом не обмолвились, это не значит, что они говорить не умеют. Вполне возможно, им просто нечего было вам сказать, — вступился за кота Амвросий Федорович.
— Совершенно верно, — высокомерно кивнул кот.
— Ну, допустим, — Валерий коту не доверял. — А где люди? В космос улетели, а вам планету оставили?
— Не совсем. Вы слышали о диктаторе Жопине?
Амвросий Федорович с Валерием удивленно переглянулись и покачали головами.
— Тогда это долгая история, — вздохнул кот, — и я ее вам не расскажу. Дела неотложные. А вот он, — кот указал лапой вверх, — расскажет. У него все записано.
Ничуть не смущаясь, зверь уселся на траву и принялся увлеченно вылизывать себе под хвостом.
— Вот гад, — подумал Валерий.
— Не может быть! — воскликнул Амвросий Федорович. — Валерий! Это же… Смотрите!
В небе бесшумно кружил, медленно снижаясь, робот-вертолет. Такой же, как тот, что снял с дерева подопытного кота Пафнутия.
— Мое изобретение… — голос Амвросия Федоровича дрожал, в глазах блестели слезы. — Я всегда верил, что не зря проживу жизнь.
— Погодите, вы Амвросий? — оторвался от важного занятия кот. — Тот самый?
Старый ученый кивнул.
— Мрррр, — заурчал кот и принялся ходить вокруг Амвросия Федоровича, задрав хвост трубой.
— Чего это он? — удивился Валерий.
— Выражаю чувства, — ответил кот. — Ты, кстати, можешь почесать меня за ухом. Я не брезглив.
Пока Валерий соображал, как бы потактичней отказаться, робот-вертолет приземлился на поляну и хорошо поставленным металлическим голосом изрек:
— Диктатор Жопин с детства обожал власть и ненавидел котиков. Ему казалось, что они смотрят на него, как на говно.
— Мне он уже не нравится, — брезгливо поморщился Амвросий Федорович.
— А мы на всех так смотрим, — вставил кот.
— Первым делом, дорвавшись до власти, — продолжал робот, — диктатор Жопин объявил котиков вне закона. Якобы, своим существованием они угрожают светлому будущему человечества.
— Отвратительно! — возмущению ученого не было предела. — Гореть ему за это в аду!
— Я не против, — согласился кот.
— Абсурд какой-то, — недоверчиво покачал головой Валерий. — Как котики могут угрожать?
— Перестаньте перебивать и узнаете, — посоветовал робот. — На чем я остановился? Ах, да, котики, как угроза. Они олицетворяют то, чего до усрачки боялся диктатор Жопин. Свободу и счастье. Поглаживая кота или кошку, человек впадает в состояние, близкое к просветлению, он счастлив совершенно бесплатно, не по принуждению и без каких либо усилий. Котики не поддаются дрессировке, их нельзя пасти, ими невозможно управлять. Живя рядом с котиками, люди невольно берут с них пример, становятся лучше, добрее, в них просыпается сострадание, а диктатору Жопину такое общество было ни к чему. Лишь глядя на его солнцеподобный лик, слушая его речи и поклоняясь его идеям, люди имели право быть счастливыми. Разумеется, ничем хорошим это не закончилось. Отказавшись от котиков, люди сделались агрессивными, злобными, в их сердцах поселилась извращенная любовь к диктатору. Это привело сначала к техногенной катастрофе, а затем к деградации. От некогда великой цивилизации остались лишь памятники диктатору Жопину. Котики же сумели спастись лишь благодаря изобретениям одного человека, ученого Амвросия и супу его домработницы. С галушками. Так что вполне себе хэппи энд.
— В общем и целом, да, — согласился старый ученый, задумчиво почесывая кота за ухом. Кот от удовольствия урчал, словно ядерный реактор.
— Погодите, а я? — в голосе Валерия слышалась глубокая обида. — Я же вам помогал! Ведь помогал, Амвросий Федорович?! Скажите им!
— Ну, конечно, помогали, голубчик, — поспешил успокоить его ученый. — Они, наверное, забыли записать.
— При всем уважении, — вежливо заметил робот, — я не забываю. Уж вам ли не знать.
Это было слишком. Издав горестный вопль, аспирант Валерий схватился за голову и побежал прочь, не разбирая дороги.
— Зря вы так. Он хороший молодой человек, — упрекнул Амвросий Федорович робота. — Могли бы и соврать.
— Не могли бы, — отрезал робот. — Вам ли не знать.
— Ладно, ладно, — проворчал ученый. — Но все равно, его надо найти. Вдруг что-нибудь случится.
Отыскать Валерия труда не составило. Робот-вертолет обозрел окрестности из космоса и сообщил его координаты. Аспирант стоял на краю обрыва.
— Слушайте, то, что вас не записали, не повод, чтобы… — тронул его за плечо подошедший Амвросий Федорович.
Валерий молча указал вниз.
— Там раньше было озеро, оно пересохло, — услужливо пояснил робот.
— Пресвятые хвосты! — охнул Амвросий Федорович.
— Мы подкармливаем их супом с галушками, — виновато потупился кот. — Лапа не поднялась уничтожить, хотя очень хотелось. Но мы ж не звери.
На лишенной растительности земле вокруг отполированного гранитного памятника копошились люди. Впрочем, на людей, в привычном понимании Валерия и Амвросия Федоровича, они походили мало. Скорее, на стадо крупных приматов. Искали друг у друга блох, задирались по пустякам и трясли грубо сработанными дубинками, издавая резкие пронзительные звуки.
— Поверить не могу, — потрясенно прошептал ученый. — Они что, даже не разговаривают?
— Увы, — ответил кот. — Хотя, кое-что понимают. Смотрите.
— Да здравствует диктатор Жопин! — громоподобный голос робота-вертолета огласил окрестности.
Люди содрогнулись, оставили свои дела, построились в шеренги и принялись маршировать, да так четко и слаженно, что Амвросий Федорович не удержался от аплодисментов.
Аспирант Валерий вдруг встрепенулся, просветлел лицом, сорвал с себя одежду и с криками: «Еще не все потеряно! У человечества есть шанс!» кинулся вниз и присоединился к марширующим.
— Теперь понятно, почему его не записали, — вздохнул Амвросий Федорович. — Вы уж присмотрите за ним. Он, правда, не очень любит суп с галушками.
Старый ученый всхлипнул и отвернулся.
— Я бы предложил вам остаться, — сказал кот, — но не могу.
— Знаю. Слишком много мне еще предстоит сделать.
— Робот отправит вас обратно.
— Он и это может? — восхитился Амвросий Федорович.
— Вам ли не знать, — ответил робот, окутывая ученого клубами дыма.
Раздался взрыв.
Последнее, что увидел Амвросий Федорович перед отправкой домой, был памятник диктатору Жопину. Он смотрел на своих последователей по-отечески ласково, пряча в гранитных складках лица торжествующую ухмылку.