Любимая собака Александра II
Все русские императоры воспитывались рядом с домашними животными и в любви к братьям меньшим.
Среди всех российских самодержцев особенной любовью к собакам отличался Царь-Освободитель — нежный, мягкий, воспитанный романтиком из романтиков — Василием Жуковским. Трепетное отношение к животным развилось у наследника под влиянием отца, обожавшего собак и души не чаявшего в своем старом спаниеле по имени Гусар. Пес свободно бродил по всему Зимнему дворцу и всегда спал рядом с походной койкой Николая на расстеленной старой шинельке. И когда однажды отец решил вознаградить сына за особо понравившийся ему поступок, то в качестве огромной милости позволил ему переночевать рядом с Гусаром. Мальчик был совершенно счастлив.
Александр Николаевич всю жизнь страстно любил собак и не забыл ни одного из своих верных друзей, каждому из которых поставил во Фрейлинском садике плиту из белого мрамора. Плиты эти, к сожалению, пропали во время Великой Отечественной войны.
Но самой большой любовью императора, любовью, о которой знала вся Россия, был ирландский сеттер Милорд. Он родился в 1860 году в Польше и был подарен Александру каким-то польским паном. Надо сказать, что к тому времени стандарт ирландцев еще не был выработан до конца даже у них на родине, а в Россию и вообще попадали Бог весть какие экземпляры.
Любой житель Петербурга и Москвы мог видеть, как в установленное время государь сам выгуливает любимца в Летнем саду или Петровском парке. Об этом вспоминает множество очевидцев, начиная от князя Трубецкого и заканчивая московскими купцами. Прогулки эти частенько приводили к курьезам, порой оборачивающимся и драмой.
Один гимназист, торопясь отнести бабушке именинный крендель, совсем забыл о прогулке Милорда и, встретив в Летнем императора, разумеется, встал во фрунт, отдавая честь правой рукой, а левую с кренделем опустив. И — о, ужас! — Милорд без стеснения набросился на сдобное тесто. Гимназист горько расплакался, но Александр стал перед ним извиняться, укоряя себя, что вывел на прогулку недостаточно накормленную собаку. Дело кончилось тем, что из Зимнего обиженному прислали великолепный торт и немало самых дорогих конфет.
Другой случай произошел со студентом, решившим посмотреть на царя, которого никогда еще не видел. На набережной у Летнего он увидел офицера с дамой и собакой и пробежал мимо, задев офицера шпорой. Разумеется, его тут же окружили люди в штатском и никак не могли поверить студенту, упирая на то, что невозможно было не узнать государя, поскольку с ним был Милорд: «Ведь его весь Петербург знает!» Служебная карьера молодого человека была испорчена навеки.
Хотел увидеть царя и некий крымский купец. Наконец государь приехал в Ялту для осмотра военного судна, и купец пробился сквозь толпу — увы, он наступил на лапу Милорду, который тут же сильно его укусил. Государь, естественно, извинился, и купец был счастлив, поклявшись, что даже не станет лечить раны — как воспоминание о лучшем дне своей жизни.
А известный в те времена экономист и уездный предводитель Н. П. Колюпанов однажды гулял по столице и к нему пристал на улице сеттер необыкновенной красоты. Но не успел он привести собаку к себе в гостиницу и порадоваться такой редкой находке, как следом нагрянула полиция и жандармы. Сеттер оказался знаменитым Милордом!
Были и почти рождественские истории, вроде той, что рассказывает А. П. Бологовская, урожденная Золотницкая, дочь офицера Кирасирского полка, дружившая в детстве с царскими детьми: «Жили мы в Царском Селе, где в то время доступ в парк был свободен для всех, и нередко в какой-нибудь отдаленной аллее можно было встретить наследника цесаревича, гулявшего со своей любимой собакой, черным сеттером Милордом (Здесь мемуаристка все-таки ошибается: Александр ко времени покупки Милорда был уже императором. Прим. автора)
Теперь, когда вся голова моя убелена сединами и никто не упрекнет меня в кокетстве, я могу сказать, что была прехорошенькой девочкой с черными вьющимися локонами. Характер мой был очень веселый, я всегда была готова пошалить и извести свою почтенную англичанку. Однажды, гуляя по парку, я решила убежать от англичанки и хорошенько попугать ее моим исчезновением. Выждав удобную минуту, я прыгнула за куст и затем стрелой помчалась в лес, не обращая внимания на отчаянные крики мисс Жаксон.
Вдруг откуда-то выскочила на меня с громким лаем большая черная собака, я, конечно, испугалась, хотела бежать, оступилась, упала и залилась от страха горькими слезами. В ту же минуту около меня очутился военный, который начал меня ласкать и успокаивать. Когда я пришла в себя, то узнала цесаревича Александра Николаевича… После этого много раз встречала в тенистых аллеях парка цесаревича, всегда с его собакой Милордом, с которым после первого моего неудачного знакомства завязалась у меня самая теплая дружба.
Отправляясь на прогулку, я постоянно брала с собой для Милорда сахару или же бисквит и, бывало, как только сеттер завидит меня, бросается ко мне со всех ног; однажды он так налетел на меня, что я, не выдержав толчка, упала и кубарем скатилась в канаву; увидя такую смешную картину, цесаревич от души хохотал и сам вытащил меня из канавы».
Словом, Милорд был притчей во языцех для всей России, и, несмотря на сомнительность его происхождения, многие хотели получить от него щенков. Впрочем, преуспел в этом только московский дворцовый доктор Андрей Берс, в начале шестидесятых годов повязав с высочайшего соизволения с Милордом свою кровную ирландку. Одного щенка из помета с большим трудом выпросил у него его зять, Лев Толстой, назвал щенка по имени героини романа Диккенса «Дэвид Копперфильд» Дорой, которая в отличие от отца, выросла действительно ласковой, умницей, отличной охотницей и стала любимицей всей толстовской семьи.
Придворные художники наперебой добивались заказов на изображение Милорда. Так, скульпторы М. Чижов и И. Подозеров в 1870 сождали скульптурный портрет «Александр Второй в гусарской форме на коне с охотничьей собакой сеттером» в бронзе и мраморе, а известный Николай Сверчков уже в 1880 году написал портрет «Александр Второй на коне с собакой».
Первое из этих произведений сейчас можно увидеть в музее Академии художеств, а второе — в Русском музее. А сколько осталось фотографий, рисунков, гравюр! Ведь царь действительно старался не расставаться с Милордом и брал его даже на русско-турецкую войну, где верный пес сидел в коляске рядом с императором, когда тот объезжал поля битвы и утешал раненых.
Шло время, и кольцо террористов все туже сжималось вокруг Александра. Прогулки в парках пришлось прекратить, однако царь не мог оставить привычку, столь любимую и собакой, и им самим. Поэтому каждый день около трех пополудни из Зимнего дворца выезжала коляска или сани с Милордом в сопровождении казачьего конвоя, а через полчаса с такой же охраной отправлялись вторые, с императором.
Гулять теперь приходилось в саду Аничкова дворца, со всех сторон окруженном высокими стенами… Когда же, как рассказывает Елена Арсеньева в своей книге «Кривое зеркало любви», мартовским днем 1881 года смертельно раненного императора внесли во дворец, Милорд с визгом бросился ему навстречу, но, учуяв несчастье, рухнул на лестницу как подкошенный: у него отнялись задние лапы.
Жизнь Милорда была легендой, и смерть его окружена красивыми преданиями.
Одна из них говорит, что когда в 1867 году император собрался в Париж на Всемирную выставку и хотел, как всегда это делал, взять с собой и Милорда, его с трудом отговорили, прося учесть опасную политическую ситуацию того времени, и он, уступив, оставил пса в Царском. Милорд, впервые покинутый любимым хозяином, стал тосковать, перестал есть и умер от разрыва сердца. Его, якобы, похоронили в том же садике под плитой с надписью «Добрейший и милейший Верный Милорд. 1860−1867». Плиты этой, разумеется, нет и пропала она, как говорят, в отличие от прочих надгробий, еще до войны.
Но, к счастью, это только миф, и у Милорда была и русско-турецкая война 1877−78 годов, и травля бомбистов, и позирование художникам, и гибель любимого хозяина. После смерти императора его морганатическая супруга княгиня Юрьевская увезла уже совсем дряхлого Милорда в Италию, где он и умер в городе По. Там на православном кладбище до сих существует мраморная плита с надписью: «Здесь покоится Милорд — любимая собака императора Александра Второго». Правда, и эта версия оставляет слишком много вопросов, и, как знать, может быть, мы еще не раз вспомним эту удивительную собаку, занимавшую немалую часть в жизни самого человеколюбивого русского царя, и оставившую яркий след в русской мемуаристике.