`
Вот иду я с работы такой весь пригожий,
волоку еле ноги из кустов придорожных
на Ди Каприо на фиг совсем не похожий,
потому как давно вся в опухлостях рожа.
Дома баба моя — из себя Афродита —
снова борщик варганит и режет грудинку…
Щаз увидит меня, сразу станет сердитой…
Может сразу свернуть к этой… как её? К Нинке?
Нинка женчина мордой конечна не очень,
но зато по фигуре — ну чисто Венера
и меня, как ни странно, всегда очень хочет.
А не то, что моя… Бляха-муха — фанера…
А ведь мог быть, наверно, великим поэтом,
или лучше — мог стать бы крутым мафиози…
Щаз бы бабок имел… и не думал «об этом»…
В шоколаде бы жил, а не в этом навозе.
Машку на фиг послал и завел бы бландинку
с аппетитным филеем, с ногами от шеи,
и чтоб это… канешна, большая грудинка,
и чтоб вся от меня, блин, была в апогее…
Чё-та так размышляя, допёрси до дому,
вон и кобра моя уж в окошке маячит…
И никто не завидует щастью такому…
Щаз приду и опять ей под глаз захренячу!