Последний костюм Джанни Версаче

Минуло почти пятнадцать лет с тех пор, как в Майами трагически ушел из жизни один из самых знаменитых модельеров мира Джанни Версаче. Дело об убийстве стилиста и в Америке, и в Италии было расследовано в ритме блица. Все казалось до предела ясно: убийца — психически неуравновешенный гомосексуалист. С невероятной легкостью «вычисленный» и выслеженный, через неделю после убийства Версаче он попал в полицейскую засаду и покончил с собой. Дело об убийстве модельера было закрыто…

На протяжении более чем десяти лет я был знаком с Джанни Версаче, несколько раз брал у него интервью, встречался с ним в самой разной обстановке — на пресс-конференциях, званых обедах и ужинах, в узком кругу друзей.

Вскоре после смерти Версаче, на обеде в Риме у графа Джузеппе Пиерони (большого друга Федерико Феллини, спонсировавшего «Сладкую жизнь» и «8 ½»), известный адвокат Русони в общем разговоре поставил под сомнение правдоподобность официальной версии гибели Версаче. Его вывод: Джанни убил не ревнивый полоумный гомосексуалист, а профессиональный киллер н’дрангетты — калабрийской мафии, с которой маэстро, выходец из южной итальянской провинции Калабрия, своевременно не расплатился. Что и стоило ему жизни.

Не скажу, что я принял эту версию на веру, но, во всяком случае, она заставила меня провести некоторую ревизию версии официальной — своего рода небольшое журналистское расследование.

Итак, вспомним, как обстояло дело в июле 1997 года.

15 июля 1997 года Джанни Версаче проснулся, как обычно, рано — в 7 часов. Отправился в ближайший бар «Ньюс-кафе», купил обычный набор газет и журналов — Newsweek, People, The New Yorker, The American Book и Entertainment Weekly. С пачкой газет под мышкой вышел из бара и отправился домой.

В 9 часов 05 минут он был убит двумя выстрелами в затылок из пистолета 40-го калибра близ дома № 1116 по Оушен-драйв — у входа на свою виллу в Майами-Бич, расположенную неподалеку от коттеджей Мадонны и Сильвестра Сталлоне. Джанни Версаче скончался в машине «скорой помощи» на пути в ближайшую больницу «Джексон Мемориал».

Убийца — молодой мужчина, белый, одетый в серую майку, черные шорты, бейсбольную белую кепку, с небольшим черным рюкзаком за плечами… Эти данные были получены с помощью телемонитора, установленного рядом с виллой, на углу популярного среди здешних обитателей ресторана «Тайдз».

Бармен Тони Пуш ответил на вопросы полиции о последнем в жизни Версаче посещении «Ньюс-кафе» следующее.

— Был ли Версаче в баре один?

— Да. Как обычно. Он не боялся передвигаться один, без охраны, без «горилл». Купил только американскую прессу. Ни одной итальянской газеты. Было примерно 8 часов 30 минут.

— Он приехал на машине?

— Нет. Пришел пешком.

— Что заказал: кофе или оранжад?

— Ничего.

— Вы заметили что-либо необычное?

— Только то, что он не пил кофе.

— Вы с ним разговаривали в то утро?

— Нет. Я разговаривал с кассиршей, когда он платил за газеты.

— Как к Версаче относились местные жители?

— С почтением. Его считали «первым человеком» в нашем квартале.

Как быстро установила полиция, стрелял в Версаче некто Эндрю да Сильва, он же Эндрю Кьюненэн, жиголо-гомосексуалист, подозреваемый в совершении четырех убийств и числившийся среди самых опасных преступников США. Полиция Флориды и Майами-Бич размножила тысячными тиражами фотографии Эндрю в самых различных видах: в очках и без них, с короткой стрижкой и длинными волосами, худого и полнеющего.

Пятьдесят шесть тайных агентов ФБР были брошены на расследование. Было обещано 10 тысяч долларов в качестве премии-награды тому, кто наведет на след разыскиваемого. Мэр Нью-Йорка оказался еще более щедрым — пообещал 30 тысяч долларов. Единственным защитником Эндрю оказался священник, духовный отец Кьюненэна, но никакими доказательствами его невиновности он не располагал, лишь повторял: «Убийца не он. Ищите другого…»

«Смит и вессон» 40-го калибра

Приехавшие в Майами родственники Версаче предоставили в распоряжение следствия новую информацию. В декабре 1989 года неизвестные преступники надругались над саркофагом матери Джанни Версаче на кладбище Кондера-ди-Редджо в Калабрии.

Бандиты проникли в капеллу и семейный склеп и собирались похитить прах Франчески Оландезе, чтобы затем потребовать от Джанни, его брата Санто и сестры Донателлы выкуп. В полной мере реализовать свой план им, однако, не удалось: кто-то успел оповестить полицию, она нагрянула на место преступления, но злоумышленники успели скрыться.

Затем неизвестные преступники пытались выкрасть племянницу Джанни, Элеонору Македа. Но вновь без результата. Все понимали: не исключен и прямой выпад против самого Джанни.

Несмотря на эту принципиально новую информацию, позволявшую, пусть в качестве рабочей гипотезы, начать разрабатывать «мафиозную» версию в деле Версаче, полиция продолжала упорно идти лишь по одному следу.

В пятницу, 18 июля, Санто и Донателла Версаче в тайне от всех вывезли гроб с телом Джанни в Италию. Журналисты были намеренно введены в заблуждение относительно аэродрома и времени прилета самолета. Можно объяснить это нежеланием родственников покойного устраивать шумиху вокруг его последнего «дефиле», однако, если принять во внимание всегдашнюю, что называется, профессиональную любовь семьи Версаче к публичности, это объяснение не кажется стопроцентно убедительным.

Так или иначе, запутав всех телерепортеров и газетчиков, частный самолет, посланный Сильвио Берлускони (тогда еще не премьер-министром, а «просто» могущественным магнатом), приземлился на аэродром Орио-аль-Серно в Бергамо.

В пластиковом мешке вернулся домой человек, по-новому одевший десятки тысяч людей. Из аэропорта тело Версаче было доставлено вертолетом на виллу Мольтразио, что на озере Комо. В 18 часов 18 июля в небольшой кладбищенской церковке, относящейся к приходу Бартоломео Франца, в присутствии очень узкого круга лиц была отслужена заупокойная месса. Что называется, по-семейному.

Во вторник, 22 июля, в миланском кафедральном соборе состоялась гражданская панихида. Съехались друзья и поклонники Джанни Версаче со всей Италии и из многих стран мира. Только присланных текстов соболезнований собралось на пятитомное издание. Похоронили Джанни в голубом костюме в склепе семьи Коччини.

Тем временем в Майами события развивались стремительно. Некто Дэвид Тодини (заметьте, тоже итальянского происхождения), живший примерно в четырех километрах от виллы Версаче, обратил внимание на странного молодого человека.

«Меня удивило, — рассказывал позднее Дэвид, — что в пасмурную погоду он повязал голову платком, который обычно используют девушки для защиты от солнца. Я сказал себе: «Этот парень определенно не хочет, чтобы его узнали». Неизвестный был очень похож на человека, чью фотографию под шапкой «Wanted» перепечатывали в те дни все газеты штата Флорида.

Выяснилось, что «человек в платке» (его без труда выследили) обитал в доме-поплавке, принадлежавшем немцу Торстену Райнеку, владельцу элитного клуба для гомосексуалистов.

Самое поразительное, однако, другое. К тому времени Эндрю Кьюненэн — а именно он и был «человеком в платке» — успел, как я уже оговорился, совершить четыре тяжких преступления, помимо убийства Версаче. И почему-то оставался неуловим.

В конце апреля 1997 года Кьюненэн покинул родной город Сан-Диего, мотивировав внезапный отъезд срочными делами в Миннеаполисе. Вскоре на квартире некоего Дэвида Мэдсона, сожителя Кьюненэна, обнаружили труп, завернутый в старый персидский ковер. При опознании выяснилось: убитый — морской офицер Джефри Трейл.

Затем на берегу озера у Сан-Диего нашли тело самого Мэдсона. Еще две предположительные жертвы Кьюненэна — 72-летний торговец недвижимостью Ли Миглин и кладбищенский сторож Уильям Вир. И вот с таким грузом преступлений Кьюненэн преспокойно разгуливал по Майами, тусовался в ночных клубах, ни от кого не прячась.

Уже после убийства Версаче и после того, как полиция вышла на след Кьюненэна, его автомобиль — грузовичок «шевроле» пурпурно-красного цвета — был обнаружен на одной из парковок вблизи от приморской виллы Версаче на Оушен-драйв. На сиденье преспокойно лежал паспорт Кьюненэна и чек из «Бэнк оф Америка».

Поразительная беспечность спецслужб в отношении серийного убийцы до смерти Версаче и не менее поразительная оперативность, проявленная ими же после, не так ли

Вернемся, однако, к событиям в Майами. К штурму двухэтажного голубого «плавучего дома» полицейские готовились более четырех часов. После «обработки площади» слезоточивым газом, поставив «дымомаскировку», группа захвата ворвалась в дом. Никакого сопротивления, никаких признаков жизни.

После тщательных поисков полицейские обнаружили в одной из спален второго этажа бездыханное тело. Рядом с убитым пистолет «смит и вессон» 40-го калибра. Никаких документов на трупе найдено не было. Однако результаты патологоанатомической экспертизы и показания свидетелей не оставили сомнений: человек с повязкой на голове был Эндрю Кьюненэн. «Граждане Соединенных Штатов могут вздохнуть с облегчением: общенациональная охота за Кьюненэном завершилась», — торжественно объявил Ричард Баррети, представитель полиции Майами.

Для американской полиции и журналистов дело Версаче было закрыто и сдано в архив. У тех же, кто знает, как действует итальянская мафия, осталось много вопросов. Не подозрителен ли сам факт, что расследование столь громкого преступления завершилось так быстро, просто и ясно?

Даже если не сомневаться в том, что Версаче был застрелен Эндрю Кьюненэном, — откуда такая уверенность, что сам Эндрю покончил с собой, а не был застрелен киллером, специально бросившим на месте преступления пистолет 40-го калибра? Почему с самого начала единственно перспективной сочли версию об убийстве на личной почве, даже не взяв в разработку версию, согласно которой Эндрю был приставлен калабрийской мафией — н’дрангеттой — к Джанни Версаче?

Н’дрангетта не прощает

«С н’дрангеттой лучше не иметь дела», — говорит мне профессор Джузеппе Морабито, выходец из самой южной части Калабрии, городка Вилла Сан-Джованни, куда обычно приезжал осенью Джанни Версаче, бывая в родных краях. Я спрашиваю знатока истории итальянской мафии: боялся ли, по его мнению, Версаче своих преступных земляков из н’дрангетты — калабрийской гангстерской организации, чья история и нравы известны у нас куда меньше, чем обычаи мафии сицилийской или неаполитанской (каморы). В ответ я получаю целую лекцию.

— Кто же не боится триумвирата мафия — камора — н’дрангетта? — рассуждает Морабито. — Ведь никогда не известно, с какой стороны они могут нанести удар. Н’дрангетта — младшая сестра сицилийской мафии, самая жестокая из всех трех, самая закрытая, где все связаны узами кровного родства. Она держит под своим контролем не только родную Калабрию, но весь юг Италии, вплоть до зоны влияния неаполитанской каморы на севере (от Салерно — Сорренто) и цитадели сицилийской мафии — треугольника Мессина — Палермо — Катания.

Н’дрангетта, как и сицилийская мафия, возникла в середине девятнадцатого века для защиты земельных участков, виноградников, оливковых и фруктовых рощ от набегов соседей. Все было бы справедливо, если бы после защиты не следовало нападение на владения конкурента.

Н’дрангетта в вольном переводе с калабрийского диалекта означает «карающая рука суверена». Так вот, эта рука доставала обидчика далеко за пределами его владений. Постепенно она превратилась в настоящую гангстерскую организацию. Как и мафия, она ушла в подполье и притихла только во время двадцатилетнего правления Муссолини.

Рассказывают, что дуче через своих эмиссаров и агентуру в преступных кругах так «поговорил» с главарями гангстерских кланов, что те покорно сняли широкополые шляпы и сложили оружие, чтобы не лишиться всего, включая собственную жизнь.

После разгрома фашизма и установления демократического режима в Италии вожжи дисциплины были отпущены. Наступил период деловой активности и одновременно разгула преступности, раздела сфер влияния между мафиозными группировками. После войны в стране осталось много неоприходованного оружия, которым гангстеры вооружились до зубов. В Калабрии были оборудованы целые арсеналы, в которых числились даже безоткатные артиллерийские орудия. А сегодня н’дрангетта располагает даже ракетным оружием класса земля — воздух.

Вплоть до 50-х годов н’дрангетта состояла из разрозненных группировок, враждовавших между собой. Поняв, что это ни к чему не ведет, кроме ослабления и самоуничтожения, главари группировок создали общий совет, в чьи задачи входила координация действий и распространение влияния н’дрангетты не только на юг страны, но и на Францию, Латинскую Америку, США — на все те страны и регионы, где с давних времен осели выходцы из Калабрии.

Сегодня н’дрангетта держит под своим контролем более 60 процентов мелких и средних предпринимателей на итальянском Юге, свыше 70 процентов транспортных перевозок и бензоколонок, свыше 80 процентов магазинов, баров и ресторанов, почти всю систему сервиса и страхового дела, 95 процентов строительных и дорожных фирм.

Более 40 миллиардов долларов осели на подставных счетах мафии за границей. В 90-е годы были арестованы боссы сицилийской мафии и каморы, а н’дрангетта сумела уберечь своих главарей, которые, по некоторым сведениям, укрылись в основном на Лазурном берегу, в США, Чили и Коста-Рике.

Джанни Версаче, как и все мы, коренные жители Калабрии, с раннего детства знал неписаные законы н’дрангетты. Он мечтал написать книгу о Калабрии, в которой, конечно, не обошел бы вниманием и «родную» мафию. И мне кажется очень странным, что Джанни посмел не только не соблюдать законы мафии, но и бросить ей вызов…

Тут я прерываю обстоятельную профессорскую лекцию нетерпеливым вопросом:

— Что вы имеете в виду, говоря, что Версаче бросил вызов мафии?

— Джанни объявил войну подпольным фабрикам на Сицилии, в Риме, Неаполе и Калабрии, производившим контрафактную продукцию с его маркой. А все эти фабрики были под контролем мафии.

Потери Версаче от деятельности этих «двойников» ежегодно исчислялись сотнями миллионов долларов. Оборот фирм-двойников почти в два раза превосходил оборот дома Версаче! Он был самым подделываемым модельером в мире. И он восстал против этого, начал сотрудничать с «Желтым пламенем» — итальянской финансовой полицией, — выделил крупные премии тем, кто обнаружит и разгромит подпольные фабрики. Всего он пустил на эти цели в 1996 году 55 миллионов долларов.

В восточном районе Рима полицейские финансовой гвардии конфисковали продукцию «параллельной индустрии» на двадцать миллиардов лир, в Марке, Тоскане и Ломбардии были обнаружены три фабрики, специализировавшиеся на подделке товаров с эмблемой Джанни Версаче. Помимо готовой продукции — костюмов, платьев, пальто, аксессуаров — были арестованы тридцать станков, на которых точно копировались эмблемы Версаче.

Этого н’дрангетта простить Версаче не могла. Мало того: окончательно рассорившись с мафией, Джанни отказался вложить средства в строительство двух стадионов, ипподрома, бассейна в Калабрии. Излишне добавлять, что за всеми проектами стояла н’дрангетта…

Весной 1997 года знаменитый модельер получил одну за другой несколько черных меток. Сперва во двор его виллы подбросили подстреленную птицу, еще через некоторое время — мертвого пса. Тот, кто знает «язык» н’дрангетты, подтвердит: это сигнал о смертельной опасности, подстерегающей того, кто осмелился бросить ей вызов.

— Но Джанни-то язык мафии знал…

— Конечно. Но, во-первых, он был безрассудно смелым человеком. Ходил без охраны и на недоуменные вопросы всегда отвечал, что он фаталист и что-де кому на роду написано, того не миновать… И еще одно: он был современный, цивилизованный человек и не хотел иметь ничего общего с дикими обычаями и предрассудками…

— Вы верите, что Джанни убил этот самый Эндрю, психически неуравновешенный молодой человек?

— Убийцей могли сделать любого или почти любого случайного человека. Мафия это умеет. Но за преступлением, я не сомневаюсь, стояла н’дрангетта. Верcаче стал мешать могущественным мафиози, а по их законам за это расчет один. Исполнителем же мог быть избран любой, чей конец был также запрограммирован…

Как-то Версаче рассказывал мне о своей идее-фикс: он хотел создать собственный Олимп, который существовал бы в реальной жизни, но вместе с тем был полностью отрезан от окружающей среды. Олимп, к которому могли бы приближаться только достойные — друзья, близкие и родные люди.

Место для своего Олимпа он так и не выбрал, рассчитывал обустроить его окончательно после 2000 года. Как и в модельерском творчестве, он все искал, экспериментировал. Первую попытку предпринял в начале 90-х годов, когда повелел построить мраморную лестницу, ведущую к его вилле на виа Джезу в Милане.

Этот главный дом своей жизни Версаче хотел видеть как своего рода пристанище богатого отшельника, уставшего от бешеного ритма повседневной жизни. Посторонних здесь не бывало. Все, кто приходил, становились желанными гостями. Самое трудное было уйти из дома Версаче: он был очень хлебосольным человеком.

Дом в Риме — полустанок для краткого отдохновения. Пятиэтажный особняк на Манхэттене — место деловых встреч. Ранчо в Майами-Бич он называл местом для любви с первого взгляда. Оно же стало и местом для смерти с первого выстрела.