Нас было двое. И мы вынуждены были быть рядом. В тесноте и в… обиде. Тот, второй, всё время старался занять более удобные позиции, и, если я упирался, то он, изловчившись, пихал меня ногой или ещё чем-то, не знаю. Я не отставал. Враждебно настроенные, мы отвоёвывали пространство. Я видел его как-будто сквозь пелену, сперва смутно, не отчётливо, но он как-будто, стараясь напугать меня, увеличивался в размерах и теснил меня. И, наконец-то, я увидел его глаза. Не большие, не маленькие, они мне казались огромными блюдцами полными ненависти. Он всё время смотрел на меня и бил, бил. И, если мне удавалось увернуться, то удар приходился в стену окружавшую нас. И эта стена издавала какой-то глухой вздох. В эти минуты мне становилось по-настоящему страшно. Но однажды… случилось нечто такое, что до сих пор мой мозг не в силах понять.
Утро началось, как всегда, с тычков и затрещин. Но стена… она стала то сжиматься, то расширяться. Я посмотрел на него. Что это? Он весь напрягся, вытянулся, и его стало засасывать куда-то. Сперва исчезла голова, потом туловище и, наконец, ноги, которые приносили мне столько боли. Мне стало не по себе. «Куда ты!», — кричал я ему безмолвно, но тишина была ответом. И я решился! Я не должен его оставлять. Всё моё тело напряглось, и я стал вытягиваться вслед за ним. Сколько это продолжалось?
Крик! Я очнулся, почувствовав тепло. Оно было таким…
С одной стороны это тепло держало меня, а с другой…
Был он. Мой брат!
И нам было уже не тесно. Нам было хорошо.
Так началась наша новая жизнь!