Солнцу подставлю лицо и ладони,
Как будто луну и две звезды.
Чем пускаться за строчкой в погоню,
Лучше впитай огонь и свети!

Впрочем, луна — это грустно, бледно,
Но она ярка всё равно,
Видно даже что жук короедный
Ползёт по стволу, как в кино.

Тише, тише! Не надо шума!
Я графоманю, чтоб сохранить
Чуть-чуть уменья в остатках Ума,
Или умА, если хотить!..

О важном и судьбоносном надо думать в благополучные дни — в дни лихолетья надо думать о пустяках, например, какую часть окна зашторить, чтобы солнце не слепило монитор.

Одна пожилая поэтесса, уже не пищущая, спросила:
«Что -пишешь?»
Я ответила:
«В данный момент нет…»
Она воскликнула:
«Вот, это начало конца! У меня так и было.»
Через несколько лет я не пошла на её похороны, на её конец «конца»

Не разлюбила, а долюбила его на пороге его деградации…

У нас у каждого свой Солярис.
Его океан то взбунтует, то вновь сожмётся,
Кого он прячет, кого таит от земного солнца,
Какую кому он приготовил Хари.

А человеку не надобен этот космос,
Ему охота расширить то, что ему знакомо,
Он ищет себе подобных сапиенс хомо,
И страшно боится любую другую особь.

Здесь, на земле вода и солнце ласкают зелень
На крыльцо выходит отец, он в тоске по сыну,
Он живой и пока не пополнил он ту пучину,
Беги, успевай встать перед ним на колени…