Воспоминания о казни белогвардейцами генерал-майора царской армии А. П. Николаева.

Белогвардейский полковник А. С. Гершельман вспоминал: «В комнату, где мы находились, вошел капитан Данилов. Невысокого роста, стройный, с красивым лицом, рука у него после недавнего ранения на перевязи, на груди Георгиевский Крест, полученный им в Великую войну. Он происходил из крестьян Псковской губернии, из той части ее, где сохранился старый русский тип лица, без примеси финской крови: орлиный нос, продолговатое лицо, красивый разрез глаз. «Он свободно разгуливает по Ямбургу, — возмущенно говорил Данилов, — и того гляди удерет. Как начальник отряда, взявшего в плен Николаева, я предъявляю права на его «шкуру». Генерал Родзянко рассмеялся громко и заразительно и пообещал вскоре назначить суд над Николаевым».

Белогвардейский полковник А. Д. Данилов, конечно врет, говоря о том, что А. П. Николаев свободно разгуливает по Ямбургу.
В Кингисеппском историко-краеведческом музее сохранились воспоминания одного из свидетелей казни А. П. Николаева: «Висельницу построили около перекрестка Карла Маркса и ул. Жукова: делали два брата-эстонца. Настал день расплаты, выводили его из тюрьмы ямбургской под сильным конвоем, а также были выстроены солдаты по обе стороны дороги. Подвели к висельнице, сразу зачитали смертный приговор. Генерал встал на табуретку. Один офицер хотел одеть ему петлю на шею, но генерал Николаев не дал и сказал: «Я сам сумею надеть». И тут сразу вздернули веревку».

М.С. Маргулиес в своем дневнике изданном в Берлине в 1923 г. о казни А. П. Николаева пишет следующее: «Днем генерал Суворов рассказывал, как офицеры наши перед казнью допрашивали генерала царского времени Николаева, взятого нашими в плен при схватке с большевиками. Генерал Николаев сказал: «Вы все преступники, вы идете на Русь с самозванными генералами, а мы как военные, подчинены правительству; законно или незаконно оно — не наше солдатское дело». Офицеры, судившие Николаева, заколебались, и если бы не страх перед солдатами, которые запротестовали бы против помилования генерала-большевика, когда к солдатам-большевикам беспощадны, его помиловали бы. Пришлось вынести ему смертный приговор.

Когда стали надевать ему на шею петлю, генерал Николаев перекрестился. Тогда солдаты стали говорить: какой же он большевик, коли крестится.

В общем казнь произвела очень скверное впечатление на всех»…

Уроженка Ямбурга Мария Игнатьевна Дроздова в своих воспоминаниях так описала момент казни:

«…События казались совершенно несовместимыми с жизнью тихого маленького Ямбурга… Однажды звук выстрела прервал шумную игру сестры и брата Дроздовых. Выбежав на улицу, они устремились за толпой. Их вынесло на площадь на берегу Луги (моста через реку тогда здесь не было), и над собравшимися на площади людьми дети увидели виселицу с казненным… Это был генерал Николаев.

Виселица стояла на перекрестке Большой Петроградской (пр. К. Маркса) и Кладбищенской (ул. Жукова) улиц, хорошо видимая со всех сторон. Здесь же привлекал внимание бюст Карла Маркса, с «покалеченной» головой…

Позже из разговоров взрослых я узнала, что перед казнью с балкона углового дома (сейчас здесь комитет по образованию), где жил полковник Белой гвардии, к генералу обращались с предложением вернуться в царскую армию. Реакции от осужденного на казнь не последовало, и вскоре царский генерал Николаев, как перешедший на сторону красных, был повешен. Во время казни прислуга Нюша Иванова стала что-то кричать в защиту генерала, за что получила 25 розог, несмотря на то, что была женой городового…».

В 1919 г в газете «Петроградская правда» в статье «Геройская смерть бывшего генерал-майора» сообщалось: «В № 149 «Известий Кронштадского Совета» сообщаются подробности смерти под Ямбургом бывшего генерала, работавшего в рядах Красной армии.

«Известия» пишут: «Характерно отметить смерть генерал-майора старой службы Николаева, до последнего момента командовавшего Красной армией, принимавшего деятельное участие в организации таковой и отдавшего жизнь за идею и веру в борьбе за свободу и счастье человечества.
Николаев был захвачен под Ямбургом и после всеконечного избиения белыми был выведен на площадь невдалеке от памятника Карлу Марксу, где был повешен коммунист Парферьев и где белые облюбовали место для своих казней.
По прочтению приговора, где говорилось о том, что Николаев лишается чинов, орденов и приговаривается за измену царствующему дому (?) к смертной казни через повешение, в последнем слове, в присутствии смиренно стоявшего попа с крестом, Николаев гордо ответил: «Я теряю чины, ордена, вы отнимаете у меня жизнь, вы отняли все, но не отнимете веру в грядущее счастье людей».

Это были последние слова человека, но это осталось тем великим бессмертным, тем великим страшным, чего не может убить ни один капитал, как бы он ни был велик».

Отметим, что в знак лишения А. П. Николаева чинов и званий шашку его сломали. Она сохранилась и хранится в Москве в Центральном музее Вооруженных Сил РФ.