Ивовый короб, качающий хлеб и свирель,
Синий венок — как веками растрепанный нимб…
Где ты теперь, мой забытый и брошенный Лель?
Где же ты ходишь, и кем ты сегодня храним?

Босые стопы ласкает ли сонмище трав?
Ветер докучливый помнит ли имя твое?
Столько веков ты смирял его бешеный нрав,
Что не заметил, как сам угодил в забытье.

Ты не один в этом стане забытых божеств:
Несть им числа в этом танце отринутых душ.
Каждый их шаг, или слог, или взор, или жест
Значит полет или мрак, или высь, или куш.

Только пенять на постылую долю тебе ль?
Все возвратится на дантовы круги своя.
Где ж ты теперь, мой забытый и брошенный Лель?
Разве услышу теперь в тишине — «Вот он — я!»

Разве увижу тебя меж унылых племен?
Разве узнаю твой голос меж тысяч иных
В мире, кричащем и плачущем, где испокон
Тропы земные кометами иссечены?

Если на углях оставленных Богом земель
Я не найду твоего заревого следа —
Стану тобой, мой забытый и брошенный Лель,
Стану тобою до светлого часа, когда

Песней моею разбуженный, выйдешь на зов
И самозванца одаришь приветом своим,
И полетит над остудной громадой лесов
Синий венок, как веками растрепанный нимб…