Фаина Раневская — одиночество за кадром
Самой знаменитой комической актрисой нашей страны Фаиной Раневской восхищались миллионы телезрителей и огромное количество театралов. Ее персонажи вызывали смех даже у самых закоренелых меланхоликов. Но мало кто знал, что очень часто ее смех звучал через невидимые миру слезы…
«Дочь небогатого нефтепромышленника».
Родилась будущая знаменитая актриса в 1896 году в Таганроге, в весьма богатой и известной семье.
Широко известна фраза самой Раневской — «Я дочь небогатого нефтепромышленника». Отец ее был крупным торговцем, фабрикантом, обладал довольно значительным состоянием.
Мать будущей актрисы — тонкая, ранимая натура, страстная поклонница Чехова и Толстого, мучительно переживала их смерть (вплоть до болезни и депрессии). Юная Фаина унаследовала от матери и ранимую натуру и любовь к этим великим классикам (хотя больше всего — нежно и трогательно-мучительно — она любила А.С. Пушкина).
В записях актрисы есть горькие строки, рассказывающие о ее знакомстве с творчеством Чехова. «На коленях матери — газета: „…вчера в Баденвейлере скончался А. П. Чехов“. В газете фотография человека с добрым лицом. Бегу искать книгу А. П. Чехова. Нахожу, начинаю читать. Мне попалась „Скучная история“. Я схватила книжку, побежала в сад, прочитала всю. Закрыла книжку. И на этом кончилось мое детство. Я поняла все об одиночестве человека»…
И это одиночество будет преследовать Раневскую всю жизнь, как будто она сама превратилась в чеховскую героиню… Даже псевдоним Фаины Григорьевны имеет отношение к Чехову. Фаина была без ума от его пьесы «Вишневый сад». Однажды она возвращалась домой с одним поклонником. Вдруг из ее сумочки выпали деньги, их подхватил ветер, а она засмеялась и сказала: «Как красиво они летят!». Ее спутник тогда заметил: «Вы совсем как Раневская». Так и осталась за ней эта фамилия, став ее творческим псевдонимом, а позднее официальной фамилией. Хотя сама актриса часто отшучивалась: «Раневской я стала прежде всего потому, что все роняла»…
Возможно, доля правды в этой шутке и была. Вот как Фаина Григорьевна вспоминала один свой театральный провал. «Первый сезон в Крыму, я играю в пьесе Сумбатова Прелестницу, соблазняющую юного красавца. Действие происходит в горах Кавказа. Я стою на горе и говорю противно-нежным голосом: „Шаги мои легче пуха, я умею скользить, как змея…“ После этих слов мне удалось свалить декорацию, изображавшую гору, и больно ушибить партнера. В публике смех, партнер, стеная, угрожает оторвать мне голову. Придя домой, я дала себе слово уйти со сцены».
К счастью, это слово Раневская не сдержала и со сцены не ушла, подарив миллионам зрителей свои незабываемые роли. Правда, путь к славе для нее был довольно трудным. В 1915 году она приехала в Москву — поступать в театральную школу. Но ни в одну из них ее не приняли, «из-за отсутствия способностей». И Раневская начинает свои долгие мытарства — она скитается с разными театральным труппами по городам необъятной страны, переживающей глобальнейшие потрясения — войны, революции, разруху, голод…
Но с самого начала ее актерской биографии учителям и партнерам по сцене было ясно, что появилась великая актриса. В одном из спектаклей Раневская должна была играть с великим актером Илларионом Петровичем Певцовым, которого она считала своим учителем. Фаина попросила дать ей совет — как провести сцену, если в ней нет ни одного ее слова. Певцов ответил: «А ты крепко люби меня, и все, что со мной происходит, должно тебя волновать, тревожить». Раневская написала в своих заметках: «И я любила его так крепко, как он попросил. И когда спектакль был кончен, я громко плакала, мучаясь его судьбой, и никакие утешения моих подружек не могли меня успокоить.
Тогда побежали к Певцову за советом. Добрый Певцов пришел в гримерную и спросил меня:
— Что с тобой? — Я так любила, я так любила Вас весь вечер, — выдохнула я рыдая… — Милые барышни, вспомните меня потом — она будет настоящей актрисой…»
Пророческие слова учителя сбылись, и Раневская действительно стала великой актрисой, умевшей даже в маленьком эпизоде раскрывать драму и боль героини. Особенно ее талант мастера маленькой роли раскрылся в кино, в котором она начала сниматься почти в 40 лет…
Народная артистка на дороге
В 1930-х годах Раневская оседает в Москве. Начинающий кинорежиссер Михаил Ромм приглашает ее сняться в своей первой картине «Пышка». Так начался многолетний роман выдающейся актрисы с кинематографом. Все помнят ее реплики и роли в кино — и домработница в «Весне» с ее знаменитым «Красота — страшная сила», и злая Мачеха из «Золушки» — «Эх, маловато королевство, разгуляться негде», и мамаша в «Свадьбе» — «Ты, сударь, говори, да не заговаривайся!», и колоритная Леля из «Подкидыша» с легендарным «Муля, не нервируй меня» и т. д. Кстати, эта фраза, давшая Раневской всенародное признание и известность, всю жизнь преследовала актрису.
Однажды, в Ташкенте, в эвакуации, Раневская прогуливалась с Анной Ахматовой, с которой ее связывала многолетняя дружба. И, как во всех городах Советского Союза, за актрисой бежали толпы детей и кричали: «Муля, не нервируй меня!». Вот как об этом рассказала сама актриса: «Это очень надоедало, мешало слушать Ахматову. К тому же я остро ненавидела роль, которая дала мне популярность. Я сказала об этом Анне Андреевне. „"Сжала руки под темной вуалью“ — продекламировала она. — Это тоже мои Мули». Я закричала: «Не кощунствуйте!»
Тем не менее, нам самим кажутся кощунственными некоторые слова Раневской о себе. Очень больно читать, например, такие слова гениальной актрисы: «Я убила в себе червя тщеславия в одно мгновение, когда подумала, что у меня не будет ни славы Чаплина, ни славы Шаляпина, раз у меня нет их гения. И тут же успокоилась. Но когда ругнут — чуть ли не плачу. А похвалят — рада, но не больше, чем вкусному пирожному, не больше».
Да, она была такой — очень скромной, ранимой, трепетной. Особенно по отношению к тем, кому поклонялась. А поклонялась она многим — Ахматовой, Пастернаку, Волошину, Цветаевой, Арсению Тарковскому, Любови Орловой и многим другим.
Правда, многие из ее друзей и учителей часто становились объектами для шуток. Той же Любови Орловой, с которой Раневскую связывала нежнейшая дружба и многолетняя совместная работа в театре и в кино, частенько доставалось от острого языка актрисы. «Шкаф Любови Петровны Орловой так забит нарядами, — говорила Раневская, — что моль, живущая в нем никак не может научиться летать!»
Язвительность и умение четко парировать острой репликой любую фразу были визитной карточкой Раневской. Неслучайно именно ей приписывают авторство множества анекдотов, гуляющих по стране. Потому как в любой ситуации находила она нечто комическое и могла сказать каламбур, который повторяют изустно до сих пор. Например, вот такой перл Раневской.
Однажды она поскользнулась на улице и упала. Навстречу ей шел какой-то незнакомый мужчина. «Поднимите меня! — попросила Раневская. — Народные артистки на дороге не валяются.».
Проклятая жизнь
И никто не знал, что эта язвительная и остроумная женщина пишет по ночам в своих записках: «День кончился. Еще один напрасно прожитый день никому не нужной моей жизни». Или «Если бы я вела дневник, я бы каждый день записывала фразу «Какая смертная тоска…». «Если у тебя есть человек, которому можно рассказать сны, то ты не имеешь права считать себя одинокой. Мне некому теперь рассказывать сон». «Моя жизнь: одиночество, одиночество, одиночество до конца дней»… «Если бы на планете страдал хоть один человек, одно животное — и тогда я была ба несчастной, как и теперь»…
И чувство обделенности от того, что многое она не доиграла, не сказала, что талант ее не реализован полностью: «Кто бы знал, как я была несчастна в этой проклятой жизни со всеми моими талантами». Или еще одна горькая запись: «В актерской жизни нужно везение. Больше чем в любой другой, актер зависим, выбирать роли ему не дано. Я сыграла сотую часть того, что могла. Вообще я не считаю, что у меня счастливая актерская судьба… Тоскую о несыгранных ролях. Слово «играть» я не признаю. Прожить еще несколько жизней»…
Но все эти тяжелые мысли, тоска, ощущение вселенского одиночества оставались за кадром. Она снималась, играла в театре, и никто не подозревал об ее истинных мыслях. Она была такой, какой ее привыкли видеть окружающие за много лет — энергичной, остроумной, склонной к шутке и мистификации.
Василий Ливанов, с которым Раневская озвучивала знаменитый мультфильм «Малыш и Карлсон» рассказывал об одном интересном эпизоде. Фаина Григорьевна не любила «деятелей телевизионных искусств», и в пику им она сама придумала некоторые фразы, которых не было в сценарии. Помните, Карлсон беседует с фрекен Бок, и та говорит ему: «Сейчас приедут с телевиденья, а Вы, к сожалению, не привидение?» А Карлсон отвечает: «Но я же умный, красивый, в меру упитанный мужчина в самом расцвете лет!» «Но на телевидении этого добра навалом!». И тут следует придуманная Раневской фраза с закамуфлированной шпилькой против телевизионщиков: «Ну я же еще и талантливый!» Или еще один укол Раневской в адрес мастеров телеискусств: «По телевизору показывают жуликов… Ну чем я хуже?!»
Такой она и осталась в нашей памяти — остроумной и веселой, умевшей рассмешить любого. Потому что, как настоящий талантливый человек, она никогда не показывала миру свои слезы…