КАРТОЧНЫЙ ДОМИК ЗИНАИДЫ СЕРЕБРЯКОВОЙ
Впервые о ней заговорили в 1910-м — именно тогда посетители выставки Союза русских художников, проходившей в Петербурге, увидели автопортрет «За туалетом» — невероятно нежный, пленявший своей необычайной естественностью. И что удивительно, оказавшись среди грандов отечественной живописи — Валентина Серова, Бориса Кустодиева, Михаила Врубеля, — Зинаида Серебрякова не только не потерялась, она произвела настоящий фурор. «Автопортрет Серебряковой несомненно самая приятная, самая радостная вещь… — восторженно писал Александр Бенуа. — Здесь полная непосредственность и простота: что-то звонкое, молодое, смеющееся, солнечное и ясное… Особенно мило в этом портрете то, что в нем нет никакого „демонизма“, ставшего за последнее время прямо уличной пошлостью… Есть что-то ребяческое в этом боковом взгляде „лесной нимфы“, что-то игривое, веселое… И как самое лицо, так и все в этой картине юно и свежо…»
Скупой на похвалы Валентин Серов также отметил, что «Автопортрет» — «очень милая, свежая вещь». Более того, настоятельно рекомендовал руководству Третьяковской галереи приобрести картину. Вслед за мэтром критики принялись на все лады расхваливать двадцатипятилетнюю художницу, обнаруживая в ее работах «волнение, радостное, глубокое и сердечное, которое все создает в искусстве и которым только и можно истинно чувствовать и любить мир и жизнь». Серебрякову приглашали в галереи и на вернисажи, однако Зинаида, в одночасье вдруг ставшая звездой, сбежала из суетного Петербурга в любимое имение Нескучное неподалеку от Харькова, в дом, где прошли ее детские годы.
Родившись в 1884 году, она с ранних лет была окружена атмосферой, наполненной искусством. Отец Евгений Лансере — знаменитый скульптор, мать Екатерина — дочь архитектора Николая Бенуа и сестра известных художников Альберта и Александра. Будучи довольно замкнутой, девочка все свободное время проводила за рисованием и по окончании гимназии поступила в студию, организованную в Петербурге княгиней Марией Тенишевой.
В 1905 году она вышла замуж за кузена Бориса Серебрякова. Несмотря на то что близкородственные браки не одобрялись церковью, все же нашелся священник, согласившийся за взятку в триста рублей обвенчать влюбленных. Вскоре молодые отправились в Париж, там Зинаида некоторое время училась в Академии де ла Гранд Шомьер и познакомилась с новейшими течениями в живописи. Вернувшись из Франции, Серебряковы поселились в Нескучном, там родились их дети — Евгений, Александр, Татьяна и Екатерина. В Петербург супруги перебирались лишь на зиму.
В 1910-е годы, после громкого успеха автопортрета «За туалетом», появилась целая серия работ, считающихся лучшими творениями Серебряковой. Среди них «Купальщица» и «Баня», на которых женская нагота изображена на редкость целомудренно, «Беление холста», где будничный деревенский труд превращен в ритуальное действо.
В революцию мир Зинаиды стремительно рушится: те самые крестьяне, герои многих ее картин, разграбили Нескучное. Она с детьми чудом успела сбежать в Харьков. Художница оказалась в крайне тяжелом положении, а муж, служивший в то время в Сибири, не мог ничем помочь… Они встретились лишь в начале 1919-го: буквально на несколько дней Борис вырвался в Харьков. В марте того же года по пути домой из командировки он заразился тифом и скончался на руках у жены.
«Всегда казалось, — писала Зинаида в отчаянии подруге, — что быть любимой и быть влюбленной — это счастье, я была всегда как в чаду, не замечая жизни вокруг, и была счастлива… Так грустно сознавать, что жизнь уже позади, что время бежит и ничего больше, кроме одиночества, старости и тоски, впереди нет, а в душе еще столько нежности, чувства».
Дядюшка Александр Бенуа поспособствовал ее переезду в Петроград, помог с работой и жильем. И хотя на фоне царившего авангарда неоклассическая живопись Серебряковой казалась неактуальной и слишком реалистичной, иногда все же удавалось получать заказы. «Зикино счастье, что она портретистка, — замечала мать, — находятся желающие дамочки иметь свой портрет и платят по двести тысяч…» Еще недавно такие деньги считались целым состоянием, но в начале двадцатых на них можно было купить лишь еду. «Живем по-прежнему каким-то чудом, так как фантастические миллионы, которые теперь стоит жизнь, все растут и растут», — сетовала Зинаида. Разглядывая работы тех лет, сложно поверить, что они созданы художницей, испытывающей крайнюю нужду: настолько легкие и светлые портреты писала тогда Серебрякова. А ведь порой ее семья ела только картофельные очистки…
Переломное событие в жизни произошло в1924 году: в Америке открылась масштабная выставка русского искусства. В экспозицию включили четырнадцать работ Серебряковой, две были проданы. Судьба одной из них — «Спящая девочка на красном одеяле» — долго оставалась неизвестной. Лишь летом 2015 года картина появилась на торгах Sotheby’s, став самой дорогой работой художницы — ее цена взлетела с пятисот тысяч до трех миллионов восьмидесяти тысяч фунтов стерлингов.
Окрыленная успехом за океаном, Зинаида отправилась в Париж — там предложили расписать большое декоративное панно. Во французской столице она надеялась устроить персональную выставку и получить больше заказов. Чудом собрав необходимые документы, в августе 1924-го, надеясь вскоре вернуться, она оставила детей матери и покинула Россию. Как оказалось, навсегда. «Мне было двенадцать, когда мать уезжала в Париж, — вспоминала много лет спустя дочь Татьяна. — Мама считала, что уезжает на время, но отчаяние мое было безгранично, я будто чувствовала, что надолго, на десятилетия расстаюсь с матерью…» Во Францию позже удалось переправить только Шуру и Катю.
Увы, и в Париже ее творчество не пользовалось спросом — мир искусства стремительно менялся, чуть ли не каждый день появлялись новые имена и направления, работы русской эмигрантки считали уже «вчерашним днем». «Непрактична, делает много портретов даром за обещание рекламировать, но все, получая чудные вещи, ее забывают и палец о палец не ударяют», — сетовал Константин Сомов.
И все же Зинаиде удавалось иногда показывать свои работы, причем не только во Франции. В 1928 году ее картины экспонировались в Бельгии на выставке «Старое и новое русское искусство», которую посетил Альберт I. Дочь Серебряковой Екатерина, незадолго до этого переехавшая к матери, вспоминала: «Среди сопровождавших… был барон Броуэр, который увидел, что король остановился перед мамиными работами, и решил заказать ей портреты своей семьи. У него большие имения в Марокко, и он предложил, что отправит ее туда рисовать, оплатит ей дорогу. Мама должна была отдать ему все работы, которые он выберет».
Несмотря на то что картины, написанные в Марокко, зрители и критики встретили весьма благосклонно (Серебрякову даже стали называть «мастером европейского значения» и «одной из самых замечательных русских художниц эпохи»), настоящий успех по-прежнему обходил ее стороной: в моде было совсем другое, далекое от реализма искусство.
«Вспоминаю свои надежды, „планы“ молодости — сколько хотелось сделать, сколько было задумано, и так ничего из этого не вышло — сломалась жизнь в самом расцвете», — писала она матери.
Вероятно, и на закате дней Зинаиду не покидало ощущение, что жизнь рассыпалась как карточный домик, который пытались построить дети на одной из ее знаменитых картин.
self-portrait-with-daughters-1921.jpg!Large (401×600, 45Kb)
Автопортрет с дочерьми
Она умерла в сентябре 1967-го в Париже. За два года до кончины Серебряковой в СССР впервые за многие годы состоялась выставка, организованная стараниями старшей дочери и прошедшая с огромным успехом в Москве, Ленинграде и Киеве.