Я в том бою остался…
Стоя
в окопе линии передней,
засыпанный сырой землёю,
пронзённый пулею.
Последней…
И, захороненный без гроба,
солдатских почестей и славы —
шагну сегодня из раскопа
навстречу отблескам кровавым.
Там,
на краю его отвесном —
скажу во имя тех, кто пали,
за неизвестных и известных,
чьё имя вписано в скрижали.
За тех, кто из траншеи смятой,
с запёкшимися в кровь губами,
зажав последнюю гранату —
вставал!
Рванув кольцо зубами.
Под Безымянной высотою
стоявших насмерть плотным тромбом,
прикрыв рубеж от танков, с воем
в пыли
на Ост
идущих
ромбом —
Бойцов безусого комбата,
наркомовской хлебнувших водки,
в лучах багрового заката
им бившим в лоб —
прямой наводкой.
Раскисшие аэродромы…
На них с пустым боезапасом
и в баках ноль — тянули к дому
ещё зелёные, но асы.
Порой, механики встречали
израненные самолёты,
не зная то, что их сажали
«на брюхо» —
мёртвыми
пилоты.
Да,
это мы от Сталинграда,
в борьбе с фашистскою чумою
сметая на пути преграды,
пошли на Запад той зимою.
Неся заветную свободу,
к врагу не ведая пощады,
мы просто делали работу,
взамен не требуя награды.
Освобожденная Европа —
цветы —
бросала нам под танки:
в любой стране есть мой Некрополь,
однополчан лежат останки.
Я той Войны остался — болью…
Незримой, как бы неуместной,
став для неё на ранах солью,
вошедший в память —
Неизвестным.
Траншей заросшие распилы
и тишина над полем боя…
За что же братские могилы
повсюду лишены покоя?
Где прЕдали — теперь предАли,
а ныне вовсе забывают,
и те, кого освобождали,
наш прах злорадно попирают.
Но, опалённых жаром адским —
погост потомков заклинает:
не потревожьте сон солдатский,
и пусть никто не помышляет
им, утомлённым канонадой
и грозным рокотом «Катюши»,
приют последний, как награду,
и сон заслуженный нарушить.
А там, далече: в Трептов-парке —
где плиты скорбные рядами,
огонь пылает Вечный, жаркий,
от той Войны зажжённый нами —
напоминанием вандалам
Солдат из бронзы встал
отлитый,
с мечом,
опущенным устало
в обломки свастики разбитой.
Без каски: не герой воспетый,
а от сохи — мужик рязанский:
застыл
навечно
над Планетой
с спасённой девочкой германской…
…Я в той Войне остался,
злою
в огне кинжальном, перекрестном
пробитый пулею шальною,
на обелисках —
невоскресным.
Мне бронь в Раю
и место свято,
но райской кущи не достоин,
пока
последнего Солдата
печальный прах не упокоен.
Я всё ещё в окопе,
строя
не сбив на рубеже забытом,
сражённый на исходе боя,
в последний день войны —
убитый.
Фанерка с надписью заветной
была б Победным мне раскатом:
Пехоты,
Гвардии…
посмертно…
Погибший в Мае, в 45-ом.