Подёрнуты рябью кривые апрельские лужи,
Щербатое солнце за тучами прячет свой профиль.
Уходят любимые, шарф намотав неуклюже,
Оставив в душе — сквозняки и невыпитый кофе.
Уходят без боли, с собой прихватив втихомолку
Всю россыпь любви, второпях рассовав по карманам.
А мы достаём из потёртой шкатулки иголку —
Затем, чтобы штопать сердечные рваные раны.
Колеблется пульс на границе холодного фронта,
Синоптик-печаль режет небо на части незримо.
Но так уж устроены судеб людских горизонты,
Что лютую смерть принимаем от самых любимых.
Останется нежность в хранимых меж книжек открытках,
Останется запах забытой на стуле рубашки.
Заштопано сердце суровой нервущейся ниткой,
Захлопнуты двери, и начисто вымыта чашка.
И вновь карандаш остриём занесён над бумагой,
Надрывные строчки кроят нелинованность бритвой.
Уходят любимые быстрым уверенным шагом,
И эхо вдали затихает последней молитвой.