Полет Юрия Гагарина: правда и вымысел.

Его знаменитое «Поехали!» облетело весь мир. Этот полет был действительно эпохальным, Для всего человечества началась космическая эпоха. Но чем дальше по времени этот знаменательный день, тем больше разного рода слухов и выдумок о полете Юрия Гагарина и о нем самом. Ниже мы приводим несколько таких небылиц и их опровержение…

Катастрофы на околоземной орбите

«Гагарин — космическая ложь?». Так называется книга, изданная недавно в Венгрии. Ее автор И. Немене взял на себя смелость утверждать, что Гагарин вовсе не облетел нашу планету 12 апреля 1961 года.

«Восток» поднялся в космос на несколько дней раньше этой даты, пишет Немене. На борту его находился сын известного авиаконструктора летчик-испытатель Владимир Ильюшин. После приземления он выглядел так плохо, что его никоим образом нельзя было демонстрировать миру. В том же году Ильюшин попадает в автомобильную аварию.

На роль космонавта N 1 срочно подбирается симпатичный парень с жизнерадостной улыбкой и прекрасными анкетными данными. Чтобы страшная тайна невзначай не всплыла, и Гагарину вскоре устраивают автомобильную катастрофу. Но Гагарин отделался лишь шрамом на лбу. И тогда из тренировочного полета не вернулся надежнейший самолет МИГ-15 УТИ…

Слухами оброс не только полет Гагарина. В опубликованной в 1988 году книге «Скрытые советские аварии» американский писатель Д. Оберг приводит еще более впечатляющий список мнимых советских катастроф.

Когда коньяк развязывал язык

В 1957 году при взлете с космодрома Капустин Яр погиб космонавт Лодовский. В том же году погиб Шиборин. Два года спустя смерть настигла космонавта Митькова. В сентябре 1960 года погиб Петр Долгов. В феврале 1961 года западные радиолюбители поймали передачу телеметрии биения человеческого сердца, которая вскоре прекратилась.

По одним сообщениям в это время вокруг Земли кружили два советских космонавта, по другим — их было трое: Белоконев, Качур и Грачев. В начале апреля 1961 года трижды планету облетел Владимир Ильюшин, но после «жесткой» посадки он едва выжил. В середине мая 1961 года радиолюбители на Западе поймали слабый зов о помощи, который подавали два советских космонавта.

14 октября 1961 года еще один корабль с экипажем потерялся в просторах Вселенной. В ноябре 1962 года итальянские радиолюбители поймали сигнал «СОС», доносившийся из космоса. И, наконец, в ноябре 1963 года трагически закончилась попытка запустить вторую советскую космонавтку.

В отличие от Немене Оберг, долгое время работавший в НАСА и занимавшийся военными ракетными исследованиями, считает все эти катастрофы абсолютно неправдоподобными.

Его поддерживает и чешский журналист К. Пацнер, который за четверть века командировок на космодромы Советского Союза слышал от наших специалистов немало историй «не для печати», в том числе и подробности гибели экипажей «Союза-1» и «Союза-2», об авариях на космодромах, о трудностях с советской лунной программой. Однако, подчеркивает Пацнер, даже в беседах за полночь, когда вино и коньяк развязывали людям языки, никто и словом не обмолвился о неизвестных трагедиях.

Более того, до 1960 года какие-либо трагедии с космонавтами были невозможны по чисто техническим причинам — у нас не было достаточно мощных ракет, чтобы запустить в космос или даже в суборбитальный полет человека. Однако слухи эти продолжали упорно циркулировать. О них, в частности, сообщают Я. Голованов в книге «Космонавт номер один» и доктор Ч. Шелдон, шеф исследовательского отдела Библиотеки конгресса США, считавшийся одним из самых больших знатоков советской космонавтики на Западе.

В своем докладе для членов конгресса, сделанном в 1967 году, Шелдон, в частности, пишет: «До 1967 года ни одна страна не потеряла во время космического полета ни одного экипажа… Рассказы о том, что много русских погибло во Вселенной, тяжело опровергнуть, потому что они так упорны, снабжены именами и датами, даже такой выдающийся информатор, каким был Олег Пеньковский, писал в своих донесениях об этих трудностях…»

«Иван Иванович» с собачкой

Рождению слухов, без сомнения, способствовала атмосфера таинственности, которой были окружены советские космические запуски. «Раз Советы стараются все скрыть, значит им есть что скрывать» — такова была логика досужей молвы. А ведь скрывать-то, собственно, было нечего.

В музее космодрома Байконур мне довелось слышать такую историю. Полету Гагарина предшествовало несколько экспериментальных запусков. Во время одного из них в спускаемом аппарате находился манекен «Иван Иванович», в ногах у него — маленькая собачка. Ракета благополучно стартовала, пронеслась через всю страну и спускаемый аппарат приземлился на Камчатке.

Чтобы во время полета «никто из радиолюбителей не заподозрил, что в космос послан человек, манекен был запрограммирован отвечать на обращения с Земли голосом… хора имени Пятницкого. А вот имитацию телеметрии биения человеческого сердца замаскировать никто не догадался. И родился слух: «С орбиты доносилось биение человеческого сердца, а потом затихло».

Кстати, после приземления с кораблем вышел еще один казус. Прилетевший встречать спускаемый аппарат Сергей Королев обнаружил на лапе собачки… наручные часы! Подарок от НЛО? Рассвирепевший Королев начал следствие: «Чьи часы?!.» Один из конструкторов сознался, что таким образом, дескать, он хотел выяснить, как поведет себя в условиях невесомости и перегрузки часовой механизм… Версия была шита белыми нитками — просто парню хотелось заполучить уникальный сувенир. Но полет прошел удачно, и главный конструктор на радостях махнул на инцидент рукой…

Земля слукавила, но тормоза не подвели

ТАСС в свое время умолчал о многом из того, что касалось первого полета Гагарина. У меня же уважения к этому человеку, его светлой памяти прибавилось, после того как довелось прочитать бывший некогда секретным доклад. Его сделал Гагарин перед Государственной комиссией на следующий же день после возвращения из полета, 13 апреля 1961 года.

Первая накладка случилась еще на старте, когда Гагарин поднялся на лифте в кабину, занял свое рабочее место. «Затем было проведено закрытие люка, — докладывал космонавт. — Слышал, как его закрывают, как стучат ключами. Потом начинают вновь открывать. Смотрю: люк сняли. Понял, что-то не в порядке. Мне Сергей Павлович говорит: «Вы не волнуйтесь. Один контакт почему-то не прижался. Все будет нормально…» Были переставлены платы, на которых установлены концевые выключатели. Все подправили и закрыли крышку люка».

Сообщение об этой заминке в официальное сообщение, конечно, не попало. А зря. У американцев перенос времени старта воспринимался как нечто само собой разумеющееся, у нас — как чрезвычайное происшествие. Это в конце концов отрицательно сказывалось на безопасности полетов, поскольку вызывало желание скрывать недочеты в работе.

…Вот какая, к примеру, история случилась во время одного из после дующих стартов. Последняя операция перед закрытием люка — выдергивание предохранительной чеки из-под катапультного кресла. К чеке крепится специальный шнур; дернул за него — чека вылетела. Руководитель штатного расчета дернул так, что шнур порвался. А на табло загорелся успокаивающий сигнал: «Чека вышла».

Выпускающий задумался: «А что будет, если при катапультировании обрывок веревки за что-нибудь зацепится?..» Поделился своими сомнениями с тогдашним главным конструктором систем спасения Алексеевым. Тот доложил Королеву. Люк вскрыли, задержав старт. Но без разноса, естественно, не обошлось. Теперь уже по другой причине: «Почему сразу не сказали!..»

…Старт и выход «Востока» на орбиту прошли нормально. Грохот, тряска, перегрузки — все это было в пределах допустимого.

Когда корабль вышел на орбиту, неприятности посыпались как из рога изобилия. Улетел куда-то карандаш, нечем стало делать записи в бортжурнале. Связь с Землей оказалась недостаточно устойчивой. Корабль вращался вокруг продольной оси. Однако «мне сообщили, что корабль идет правильно, что орбита расчетная, что все системы работают нормально».

Земля слукавила. «Восток» вышел на слишком высокую орбиту — порядка 370 километров. Если бы тормозная двигательная установка вдруг отказала (а она на «Востоках» не дублировалась), то при расчетной орбите корабль должен был бы спуститься на Землю за счет естественного торможения в верхних слоях атмосферы через 10 суток. На этот срок и рассчитывались все запасы. Просчитав гагаринскую орбиту, баллистики схватились за головы — корабль мог остаться в космосе на 50 суток…

Однако установка не подвела, работала точно 40 секунд, как и требовалось. «В этот период произошло следующее, — докладывал космонавт. — Как только выключилась тормозная двигательная установка, произошел резкий толчок. Корабль начал вращаться с большой скоростью. Земля проходила у меня во «взоре» (обзорный иллюминатор. -С.З.) сверху вниз и справа налево. Скорость вращения была градусов около 30 в секунду, не меньше. Получился «кордебалет»: голова — ноги, голова — ноги с очень большой скоростью вращения. Все кружилось…»

Первому космонавту на «Востоке» повезло. При схожих обстоятельствах, насколько мне известно, погиб впоследствии космонавт Владимир Комаров на первом «Союзе».
«Я ждал разделения, — продолжает Гагарин свой доклад. — Я знал, что по расчету это должно произойти через 10−12 секунд после включения ТДУ… По моим ощущениям времени прошло больше, чем следовало, но разделения все не было…»

Приборный отсек должен был отделиться от спускаемого аппарата. Он отделился, но не полностью. Плата с кабель-мачтой не отстрелилась. И приборный отсек, соединенный пучком проводов со спускаемым аппаратом, поволокся за ним и отстал, лишь когда провода перегорели из-за нагрева в атмосфере.

«Прошло минуты две, а разделения по-прежнему нет. Прикинул, что все-таки сяду нормально, так как тысяч шесть есть до Советского Союза, да Советский Союз тысяч восемь будет. Значит, до Дальнего Востока где-нибудь сяду. Шум поэтому не стал поднимать. По телефону доложил, что разделения не произошло. Я рассудил, что обстановка не аварийная. Ключом я передал команду «ВН4», что означало «все нормально».

Злополучный отсек наконец отстал, до потемнения в глазах космонавта вдавило в кресло посадочными перегрузками, потом отпустило -корабль вошел в плотные слои атмосферы.

По программе космонавт должен был катапультироваться со своим креслом на высоте 7 километров над Землей, дальше спускаться на собственном парашюте. «Произошло это быстро, хорошо, мягко. Вылетел я с креслом. Дальше стрельнула пушка и ввелся в действие стабилизирующий парашют».

Срабатывание дополнительного заряда и ввод стабилизирующего парашюта необходимы для того, чтобы увести космонавта подальше от спускаемого аппарата, чтобы не перепутались парашюты, чтобы он не столкнулся с аппаратом при приземлении.

Потом сработал основной парашют, отцепилось и ушло вниз кресло, Гагарин стал плавно спускаться. «Я узнал железную дорогу, железнодорожный мост через реку и длинную косу, которая далеко в Волгу вдается. Я подумал, что здесь, наверное, Саратов. Приземляюсь я в Саратове. Затем раскрылся запасной парашют. Раскрылся и повис. Так он и не открылся. Произошло только открытие ранца…». Опять не слава богу. Но все обошлось: «Тут слой облачков был. В облачке подуло немножко, и раскрылся второй парашют».

Последующие события известны. Гагарин приземлился на вспаханное поде неподалеку от Саратова и с удивлением узнал от встретивших его людей, что по радио говорят о полете майора Гагарина. Ведь садился в кабину он старшим лейтенантом. По существовавшим тогда правилам Международной авиационной федерации рекорды фиксировались лишь в том случае, когда пилот до конца, до посадки, находился в кабине.

Спортивного комиссара (по соображениям секретности, конечно же, советского гражданина) заставили пойти на подлог, вписать в свой отчет расплывчатую фразу, из которой вроде бы следовало, что приземление произошло в кабине. Неужто без этого значимость полета стала бы менее весомой?

Не хватило двух секунд

Побывав в космосе один раз, став при жизни легендой, Гагарин тем не менее хотел слетать еще. Не многие знают, что он был дублером Комарова, а когда произошла авария на корабле, рвался к нему на выручку…

Юрии Гагарин готовился ко второму космическому полету. В программу подготовки в то время входили и полеты на самолетах. 27 марта 1968 года летчик-инструктор Владимир Серегин и Юрий Гагарин заняли свои места в кабине двухместного учебно-тренировочного самолета МИГ-15УТИ.

В 10.19 Гагарин поднял самолет в воздух. В 10.30, закончив упражнение в зоне, Гагарин доложил руководителю полетов и попросил разрешения взять курс 320 (на возвращение). После этого радиообмен с землей прекратился. Через минуту произошла катастрофа — самолет на большой скорости врезался в землю.

Мне довелось слышать достаточно много версий этой авиакатастрофы. Большая часть их не соответствует действительности. Из доклада специальной комиссии следует, что «пожара и взрыва на самолете в полете не было». «Двигатель в момент столкновения с землей работал». «Попытка катапультироваться летчиками не предпринималась».

Также отмечено, что радиостанция, электросистема самолета и многие другие приборы были, скорее всего, в полной исправности. Содержание в крови и останках летчиков тяжелых металлов, барбитуратов, алкалоидов, этилового и метилового алкоголя не выявлено (то есть отпадает версия с отравлением). Содержание в мышечных тканях углеводов, гликогена и молочной кислоты было в пределах нормы (то есть пилоты были вполне здоровыми).

Наиболее убедительную версию приводят в своей публикации доктор технических наук С. Белоцерковскии и летчик-космонавт Алексеи Леонов.
Полет в тот день проходил между двумя слоями облачности: землю пилоты не видели. «Доложив руководителю полетов о завершении упражнений и получив разрешение на возвращение, Гагарин после нисходящей спирали стал сразу же выполнять разворот. Обычно при таком маневре происходит постепенное нарастание перегрузки, углов атаки и крена».

При входе в облачность самолет, скорее всего, попал в зону атмосферной нестабильности, что привело к «сваливанию» на крыло.

Самолет вывалился из облачности на высоте 500−600 метров в положении отвесного пикирования при работающем двигателе. Мгновенно оценив ситуацию, пилоты попытались вывести самолет из пикирования, но им не хватило 250 — 300 метров высоты или двух секунд полета. МИГ врезался в землю под углом около 50 градусов со скоростью 190 метров в секунду…

В слухах о Юрии Гагарине можно было бы поставить точку. Но в недавно полученной из Болгарии книжке о прорицательнице Ванге читаю:

— …Вы все должны знать, что Юрий Гагарин не умер. Его взяли!..
— Юрий Гагарин и Никита Хрущев на трибуне Мавзолея. Побывав несколько минут в космосе, Гагарин стал еще при жизни легендой. После его трагической гибели первый полет на «Востоке» стал обрастать множеством домыслов.

— 25 апреля 1967 года «Правда» сообщила о гибели Владимира Комарова.
— В 1971 году на Землю не вернулись живыми космонавты Г. Добровольский, В. Пацаев и В.Волков. После завершения программы исследований и экспериментов на борту одной из первых орбитальных научных станций «Салют-1» они погибли из-за разгерметизации спускаемого аппарата…