Развелась Раиса со своим Степушкой из-за его скверного характера.

Степушка дурной такой с детства был.

Бирюк.

Смотрит вечно исподлобья, ни разу не приголубит и подарка не подарит. Семь лет вместе прожили, а ни разу за эти годы Степушка жену словом добрым не назвал, ни разу не сказал что любит, ни разу не похвалил.

Детей Бог паре не дал, так оно может и к лучшему: зато нету дитятки, который при разводе нынешнем горько заплакал бы: «Папка, папочка!»

— Не любил и не любит, — сделала нехитрый свой вывод Раиса, 42-летняя женщина в строгом платье в гусиную лапку.

Ушла Раиса молча.

У нее родственница от рака умерла, оставив дочь, сероглазую Ольку с задумчивым, не по годам серьезным взглядом.

Ольке пять стукнуло.

Раиса девочку удочерить засобиралась, а Степан хмуро сказал, как отрезал:

— Не надо нам девку. Пусть ее в детдом определяют, а мы жили вдвоем и дальше вдвоем проживем.

Степке 47.

Почитай, полжизни можно сказать, прожито.

Две дочери у него от первого брака выросли.

Две дочери, которые вместе с матушкой оттяпали у папани дом, отобрали квартиру, украли обманом накопления Степкины, пока тот в навигации отсутствовал.

Потому и аллергия у Степана на детей образовалась в душе стойкая.

Степан жениться-то не собирался, да Раису ему родственники просватали. Она баба одинокая была, мужчины ее обходили стороной, хотя на вид ладная и характером скромная.

Семь лет пара создавала вид, что у них — семья.

Степушка лес валил, Рая учительницей в деревенской школе работала.

…А хотелось ей нежностей обыкновенных. Поцелуев в щечку, пожеланий доброго утра и приятного аппетита.

Все-таки правду говорят, что женщины любят ушами, а Степушка был молчуном редкостным.

Только хмуро зыркнет, поедая вкуснейший борщ, вприкуску с пирогом мясным, над которым Рая колдовала пол-утра. Вместо спасиба-то…

Степан весть об уходе жены принял спокойно.

— Жить-то есть где? — поинтересовался сухо он.

Рая головой кивнула: есть. Ее кузина, умирая, домишко свой за Олькой оставила.

Дом хоть и старый, а жить можно, только скромно: из мебели — диван старый, да шкаф, да с отломившейся ножкой стол. Его, если к стене вплотную приставить, то стоит вполне себе крепко, не кренясь.

Ничего Рая из дома не взяла, кроме личных вещей.

Даже телевизор, в кредит ею взятый, да мамину посуду и ту всю Степушке оставила.

— Ему тоже нужно, — оправдывалась Рая перед сестрой, пенсионеркой Тамарой.

Тамара поправила на себе очки и постучала пальцем по столу:

— Забери телевизор! Забери! Олюшке он нужнее будет! Да кто ж ничего не забрав из дому то уходит, глупая? Хочешь, дак вместе пойдем, заберем?

Рая грустно посмотрела на сестру.

— Дело-то не в телевизоре ведь, ничего ты не понимаешь, сестра…

Олюшка приболела и Рая оставила девочку дома с Тамаркой, сама на работу пошла. На работе у Раи строго — по больничным сидеть — непозволительная роскошь.

Когда вернулась, услышала, что Олюшка хохочет. Мультики смотрит.

Откуда телевизор? Бывший муж принес.

Тамарка поведала, что бирюк приходил, с телевизором, мол ребенку он нужней, а он все-равно только новости смотрит, так новости энти ему сосед так расскажет, если нужно.

Посидел молча, увидел что кран протекает маленько и сходив за инструментами домой, починил.

Назавтра Степушка пришел снова и подарил Олюшке вырезанного из полена буратино. Только у буратино нос неострым сделал, чтоб не поранилась невзначай девчонка, когда играться будет.

Правда, пришел-то он не из-за буратино, а калитку починить. Вчера, уходя, подметил, что та плохо закрывается и свисает. Починил.

А в пятницу Рая вернулась с работы пораньше, чтобы с девочкой в поликлинику сходить, а дома — замок висит.

Понеслась к Тамарке, а та руками развела: Степка пришел и Олю гулять увел. Там цирк приезжий приехал, а Степке захотелось показать малышке танцующих собак, умных кошек, питонов и прочих животных.

Рая неслась к цирку «Шапито», не чуя ног.

Может оттого, что слово «питоны» ей отчего-то не понравилось.

Но успокоилась, когда увидела, как Степка-бирюк смеется заливисто вместе с ее хохочущей Олюшкой, сидящей у него на плечах.

Эпилог
Степка так и остался жить с Раисой и Олечкой. Души в девочке не чает, игрушек ей полный двор из дерева навырезал, да «домик» настоящий построил.

Рае милостей-нежностей так и не говорит, но ей это и не нужно. Ну и пусть он «бирюк», зато сердце у него все-равно доброе и ее с Олькой любит.