Я морю несла свой земной непокой.
Ему я о боли взахлеб рассказала,
И в отзвуках дня услыхала: «Постой,
Не надо спешить, вот, возьми покрывало,
Укрой себе ноги оборками волн,
Послушай мой шелест — то шепот Вселенной,
Садись поуютней, и горестный тон
По ветру развей, он мой паж неизменный.
Да, я понимаю, как тяжко тебе,
Судьба твоя, словно бы, птица без крыльев,
Картина, где чувства, как волн моих бег —
Подобен цветам, что бутоны раскрыли.
Там совесть — мерило, как сторож не спит,
Любовь, словно птица, летает по саду.
Там веры огонь бесконечно горит
И ненависть спит, притаясь за оградой.
Всего там хватает: хулы, доброты,
Велика картина, как Бога творенье,
Там рамка из боли твоей и сомнений,
И краскою черной края залиты.
Пусть рамка корява, ужасна, черна,
Но ей не под силу испортить картину,
Лишь мудрости красок добавит она:
Цвет горькой травы и цвет сладкой малины.
И ты не печалься, живи, не грустя,
Попробуй сломать свою черную рамку,
Попробуй сказать себе: „Счастлива я“,
Хоть в горле комок и душа наизнанку».
Так море шептало, и чудилось мне,
Что в этом огромном спокойном затишьи
Терпимость легла на колени ко мне,
И, словно бы, обнял меня сам Всевышний.
Я морю несла свой земной непокой,
И море забрало печаль и тревогу.
Поцеловало холодной волной,
Напутствуя в мир,
На земную дорогу.

1992 г.