Станислав Лем: «Я просто стараюсь вести себя прилично и не быть ни для кого свиньей…»
Последнюю в своей жизни пресс-конференцию знаменитый фантаст Станислав Лем провел для читателей сайта ИноСМИ. Беседа прошла в январе 2006 года. Редакция сайта извинилась перед участниками пресс-конференции за то, что писатель по состоянию здоровья не смог ответить на все вопросы и выразила надежду на то, что вскоре он выздоровеет и сможет продолжить диалог. Однако 27 марта 2006 года Станислава Лема не стало. Мы выбрали самое интересное из его ответов в этой беседе.
О России
В России я был несколько раз, еще в шестидесятые годы, когда моя первая книга — 'Астронавты' - пользовалась незаслуженной популярностью во всех странах бывшего восточного блока. Меня принимали с невероятными почестями, я имел возможность встретиться с множеством известных художников и ученых. Тогда же я познакомился с Высоцким; он пел мне хриплым голосом свои песни. Ужинал в компании космонавта Егорова, из кармана у него торчали спрятанные от воров 'дворники'. Меня тайно пригласили на пиршество в частной квартире, где собрался цвет российской науки. В поезде 'Красная стрела', на котором я ехал из Москвы в Ленинград, на завтрак подавали красную икру и грузинский коньяк.
Об ожиданиях и реальности
С возрастом на место моего юношеского восхищения возможностями технологии пришел скептицизм. Может, под воздействием старения, а, может, парникового эффекта.
Мы живем в эру разнузданного потребительства. На место существовавшей некогда дилеммы 'иметь или быть' встал императив 'ПОКУПАТЬ'. Проблема в том, что массы потребителей растут лавинообразно, в то время как природные ресурсы нашей планеты все более сокращаются. Это хорошо видно на примере нефти, являющейся главной причиной многих современных вооруженных конфликтов. Наша ненасытность ведет к нарушению равновесия в биосфере. Из-за парникового эффекта климат становится все более непредсказуемым. Углубляются экономические и социальные контрасты. Хороший пример тому — достижения современной медицины, доступные лишь элитарной группе избранных богачей.
Столкновение моих идеалистических футурологических фантазий с действительностью оказалось болезненным разочарованием. Мне удалось более-менее предсказать нынешнее состояние технологии, которой обладает человек. Проблема в том, что я считал, что мы будем ее использовать совсем в других целях. У меня была иллюзия, что мы будем руководствоваться утилитарными и эстетическими соображениями, а не только приземленной жаждой прибыли.
О человечестве
На человека и его мир я всегда смотрел с точки зрения эволюции. Благородные человеческие реакции запрограммированы эмпирически. Впрочем, человечество как род всегда вело себе чудовищно: немногочисленные деяния, вызванные альтруистическими мотивами, затмеваются бесконечными убийствами, пытками, кровавыми войнами и уничтожением целых народов. У каждого века — свой кошмар: сейчас им стал терроризм.
Для личного пользования я создал собственный минималистический этический кодекс: я просто стараюсь вести себя прилично и не быть ни для кого свиньей. А высшей этической инстанцией я считаю разум: мы должны руководствоваться прежде всего его голосом.
О технологиях
У каждой технологии есть свой аверс и свой реверс: иными словами, ее можно использовать совершенно по-разному. Риск, сопутствующий внедрению новых технологий, действительно, очень серьезен и, вероятно, неизбежен. Однако, я бы сказал, что куда большие угрозы дремлют в нас самих: человек имеет болезненную склонность к использованию технологических достижений против самого себя. Неслучайно, что множество открытий было совершено для нужд гонки вооружений.
Когда-то я сравнил современного человека с хищной обезьяной, которой вложили в руку бритву. Это сравнение нисколько не утратило своей актуальности, разве что обезьяна сделалась еще более алчной.
О войнах
Не существует какой-то 'хорошей войны'. Интервенция в Ирак казалась мне меньшим злом: нельзя недооценивать совершенно реальной угрозы ядерной войны, спровоцированной непредсказуемым диктатором-фанатиком. Американцы утверждали, что Саддам Хусейн обладает оружием массового поражения. Однако меня вовсе не восхищает концепция Pax Americana: нехорошо, если одно государство будет единолично решать, что хорошо и что плохо для мира. После падения коммунистического блока двухполюсный антагонизм сверхдержав распался на череду локальных конфликтов, которые гораздо труднее контролировать и гасить. Я не ностальгирую по холодной войне, но сегодня вовсе не чувствую себя в большей безопасности.
О будущем
В 1991 г. я подготовил для немцев прогноз о будущем Западной Европы. Все явственнее вырисовываются две тенденции. С одной стороны, мир глобализируется, и растет взаимозависимость отдельных экономик. Большой капитал свободно перетекает туда, где он надеется получить прибыль. С другой стороны, мы имеем дело с противоположным процессом: углубляется изоляция высокоразвитых стран, которые становятся островами в океане всеобщей нищеты, защищающимися от напора иммигрантов из более бедных частей мира.
Социально-экономические контрасты должны неумолимо обостряться: простой экономический расчет показывает, что на все человечество благ не хватит. Сейчас мы начинаем испытывать недостаток в нефти, что косвенно вызвало волнение на всем Ближнем Востоке. Со временем сырья будет все меньше, а, между тем, спрос будет постоянно расти. Наша измученная планета попросту перенаселена, и единственным решением кажется контроль над рождаемостью, но с этим, в свою очередь, никак не хочет согласиться церковь.
Не существует экономического учения, которое могло бы объяснить нынешние социальные и экономические процессы. Неизвестно до конца, даже что такое глобализация, но у нас есть дикие толпы, протестующие против нее на улицах. Правительства отдельных стран беспомощны, Интернет замусорен, политики некомпетентны, СМИ вынюхивают только кровь и сенсации, наука меркантилизирована.