Он проснулся, явственно ощущая на себе чей-то взгляд, и попытался открыть глаза. Тяжелые слипшиеся веки отказывались повиноваться. Во рту был омерзительный привкус, а в голове тараканы, походу, открыли кузню. Он с трудом приподнял свинцовую руку, чтобы протереть глаза. Нахрена они вчера так набухались? Последняя бутылка явно была лишней… Блин! Так и спиться недолго… Сколько вообще времени? У них же сегодня отход!

Не прекращая попыток разлепить веки, он потянулся к тумбочке, пытаясь нашарить телефон. Вместо привычной деревянной поверхности пальцы уперлись во что-то холодное и слегка липкое. «Какого хрена…» — он резко сел на постели, буквально раздирая ресницы. Яркий солнечный свет ударил в глаза, вызывая в мозгу ядерный взрыв. Он матюкнулся, прикрывая лицо рукой, и поморгал несколько раз, разгоняя слепящие радужные блики. Затем осторожно повернул голову влево, удивляясь, откуда столько света в его конуре, и куда подевалась треклятая тумбочка.

Вот черт! Он же не дома! Да, точно… Он смутно припоминал, как вчера они с Васьком отмечали предстоящий рейс. Заправившись дорогим виски, подцепили двух блондинок в баре на набережной. Девчонки были симпатичные и тоже изрядно пьяненькие. Они выпили за знакомство… Одну вроде звали Линой… Или Лизой? Да какая разница! Вторую… А хрен ее знает! Потом они вчетвером куда-то ехали. Он помнил, как сидел на заднем сидении между двух девиц, которые все время ерзали и хихикали, шепча на ухо какие-то глупости. Но ему было плевать, потому что его отчаянно клонило в сон после обильных возлияний. Вот так всегда! Для всех веселье только начинается, а над ним этот мелкий пидор Оле-Лукое раскрывает свой грёбаный зонтик! Что было дальше? Темнота…

Больше ничего вспомнить не удалось, зато наконец удалось сфокусировать взгляд на большом серебристо-белом свертке, что лежал на левой половине двуспальной кровати. Что это такое? Спальный мешок? Блин, неужели он вчера был таким засранцем, что девчонка предпочла влезть в спальник и задраить наглухо все люки? Он осматривал мешок, слабо обрисовывающий фигуру внутри. Должна же быть где-то молния или клапан? Вот же напридумывали ноу-хау всяких… Прямо кокон какой-то!

— Эй, подруга, пиво есть? — он легонько толкнул девушку в выступающее плечо. Девушка не ответила и даже не пошевелилась. — Соня, блин…

Он сидел на постели. В мозгу постепенно прояснялось, но боль все так же окутывала голову, вызывая приступы тошноты. Отчаянно хотелось пить, курить, в туалет и чтоб эта проклятая качка прекратилась! Он недовольно засопел, раздраженно глянул на беззаботно дрыхнущую девицу и осторожно спустил ноги с кровати, стараясь минимально шевелить головой.

На древнем кресле в углу валялась его одежда. Телефон… Нужно узнать время и позвонить Ваське. Где этот хрен вообще? Он обвел глазами крохотную обшарпанную гостинку: полупустая комната с полосатыми бежевыми стенами, коричневая дверь в гальюн, кухонный стол с микроволновкой в углу… Васьки тут точно нет. На судне нужно быть к трём, иначе кэп им навешает… Морской ёж ему в задницу! Стоять внеочередные вахты в самом начале рейса совершенно не хотелось. А судя по яркому свету, бившему сквозь тонкий тюль, время уже приближается к полудню. Блин!

Поднимаясь на ноги, он почувствовал, как что-то защекотало его голую ляжку. Инстинктивно проведя ладонью чуть ниже обтянутой трикотажными трусами задницы, он попытался стряхнуть это нечто. Но оно прочно прилипло к его руке.

«Что за хрень?» — он поднес растопыренную ладонь к лицу и увидел спутанный комок липких шелковистых нитей, похожих на паутину. «Твою мать! Твою мать! Твою мать!!!» — стук усатых кузнецов в голове превратился в оглушающий грохот, а струйки пота поползли по спине ледяными змейками прямо в трусы. Этот мешок… Он уже понял, что это такое.

***

Все началось три месяца назад, когда во время прошлого рейса их сухогруз зашел в маленький малайзийский порт. Они не должны были там задерживаться надолго — местные портовые грузчики работали быстро, и разгрузка-погрузка заняла всего полдня. Но у них сломался один из двигателей, и пришлось встать на ремонт. Пока механики четыре дня ковырялись в двигателе, остальные получили возможность ознакомиться с местными достопримечательностями в виде нескольких недорогих баров и маленького бордельчика прямо за воротами порта.

«Ну нафиг!» — сказал Васек, едва они сунулись в заведение к местным девицам. Невысокие хрупкие азиатки походили на двенадцатилетних школьниц, и два бугая под метр восемьдесят почувствовали себя чуть ли не педофилами. Потоптавшись у входа в надежде, что найдется хоть одна женская особь нормального (по их меркам) размера, они разочарованно вздохнули и отправились в ближайший бар.

Местное пойло вкусом особо не порадовало, но делать было все равно нечего, так что друзья уютно устроились за столиком у окна, собираясь провести там весь остаток вечера. Однако вскоре их внимание привлекло заведение напротив — с яркой вывеской над входом и большим подсвеченным плакатом в окне.

— Тату-салон что ли? — он, прищурившись, попытался разглядеть фото почти голого мужика на плакате, тело которого покрывали какие-то рисунки.

— Походу… — глаза Васька азартно блеснули. — А пошли набьём что-нибудь!

— А пошли! — количество алкоголя в организме начало постепенно выносить их за пределы адекватности — тот момент, когда за свои действия вроде еще отвечаешь, но море уже по колено.

Мастером в салоне оказался пожилой мужичок в замысловатом прикиде, с длинными седыми волосами, забранными в низкий хвост. Пообщавшись с помощью безбожно исковерканного английского и неуклюжих жестов, они расположились на мягком бордовом диванчике и принялись рассматривать альбомы, выбирая себе подходящее татуировку. Васек остановился на пышногрудой русалке, обнимающей якорь — море и морская тема — это его все! А он долго листал глянцевые страницы, не в силах выбрать что-то определенное.

Мастер закончил набивать Васькину красотку и жестом пригласил его занять освободившееся место. Он замялся, не зная, что ответить, и закрыл альбом. И только тут увидел шикарное тату в виде огромного черного паука в центре тонкой ажурной паутины, которое украшало руку малайзийца чуть выше запястья.

«Вот! Такое хочу!» — он ткнул пальцем в изображение на руке мужчины. Мастер отрицательно покачал головой и указал на стопку альбомов.

«Нет! Только это! Вот здесь!» — он повернулся спиной и показал нужное место. Малайзиец снова покачал головой и нахмурился.

Это его разозлило. Что за хрень? Клиент желает — мастер делает! Васек предложил поискать другой салон, но не тут-то было! Он уперся и размахивая здоровенными ручищами начал доказать мастеру, что тот не прав. Мужчина совершенно спокойно стоял, скрестив руки на груди, и паук на его коже, казалось, замер в ожидании своей добычи.

Он в ярости обшарил карманы, выгребая из них все деньги до последней монеты и угрожающе посмотрел на упрямого старикашку.

Внезапно темная дверь в глубине салона открылась и негромкий женский голос что-то произнес. Мастер обернулся, бросив короткую фразу в ответ, затем с сомнением взглянул на настойчивого клиента и нехотя указал на кушетку.

Работа была долгой и довольно болезненной, несмотря на алкогольную анестезию. Он несколько раз даже тихо выругался, наблюдая, как Васек дремлет на уютном диванчике. Наконец все было закончено. Старик смазал татуировку какой-то вонючей мазью из глиняного горшочка и заклеил пластырем.

На корабль они вернулись поздно и тут же завалились спать. Ночь была влажной и душной. Он несколько раз просыпался, мучимый жаждой и ломотой во всем теле, и с завистью прислушивался как храпит Васек на верхней шконке. В крепкий глубокий сон он погрузился только к утру, а когда проснулся — обнаружил, что судно уже покинуло порт.

Плечо нещадно жгло. Он отправился в душ и стоя под струями горячей воды, осторожно отодрал пластырь. Дался ему этот паук! Он вспоминал события вчерашнего вечера, удивляясь собственному упрямству и настойчивости. Смахнув с запотевшего зеркала капельки воды, безуспешно попытался разглядеть в бугристых темных линиях на покрасневшей воспаленной коже хоть какое-то подобие насекомого. «Вот чертов мудак!» — подумал он то ли про себя, то ли про седого азиата, и с досадой отвернулся.

После обеда он заскочил в санчасть — плечо продолжало дико саднить. Палыч — судовой врач — обругал его последними словами, едва он снял рубашку. «Идиоты! — орал умудренный опытом медик — хотите сдохнуть от заражения крови, подцепить спид, гепатит или еще какую-нибудь дрянь?!» Немного успокоившись, Палыч сделал ему какой-то укол, взял кровь на анализ и велел позвать Васька.

У Васька с его русалкой особых проблем не было, а вот паук долго не желал появляться, несмотря на все старания корабельного доктора. Опухоль исчезла только к концу рейса, и он с облегчением вздохнул, увидев наконец четкий, почти объемный рисунок мохнатого чудовища на фоне изящной паутины.

Болеть плечо давно перестало, но время от времени начинало зудеть, как от комариного укуса. Он брызгал одеколоном или водкой, и зуд прекращался. Проводя пальцами по татуировке, он ощущал, что кожа там более плотная и шершавая — то ли от красящего состава, то ли просто не до конца еще зажила поверхность после многочисленных микротравм.

А еще появились странные сны, в которых его паук оживал и начинал путешествовать по телу, оказываясь то на груди, то на животе, то на бедре. Он ощущал, как мохнатые лапки щекочут кожу, проворно двигаясь, и забираясь в самые потаенные уголки.

Эти сны пугали его своей реалистичностью и тогда, чтобы снова уснуть, ему требовалась рюмка-другая крепкого алкоголя. Иногда во сне его паучок начинал ткать паутину, затягивая комнату тонкими шелковистыми нитями, которые серебрились в лунном свете — это было потрясающе красиво! А два дня назад он обнаружил маленький шелковый комочек в своей постели…