* Нас выпьет Бог лекарством от тоски,
Забыть пытаясь — что такое вечность;
Мы выпьем Бога кровью человечьей
И может быть получатся стихи…

* Стихи это магия… Магия слова усиленного ритмом и рифмой… Слова, слитого в единый золотой слиток внешнего и внутреннего смысла… Слова, ставшего энергетическим мостом между миром образов и миром предметов… Слова, обладающего космической, лунной силой, задающей ритм — приливам и отливам нашей крови… Не только тот кто написал стихотворение, но и тот чья кровь колышется вслед за поэтическим словом — маг для самого себя…

* Ты ушла как планета, я больше тебе не молюсь,
Две Земли разошлись, континенты друг с другом — расстались.
Вечность прошлой любви — горьковата на вкус,
Будто может язык — гравировку оставить на стали.

Я не должен тебе в этот миг бытия — ничего,
Ни звезды над тобой, ни снежинки в ладони.

Даже Бог — только мой,
даже Чёрт — только мой,
Две Земли на двоих,
чтобы незачем было нам спорить.

И как золото мертвых крадут из курганных времен,
Скифским золотом мертвых лопатою поднятым в воздух,
В древнем перстне царя полузверь, полуптица — грифон,
От ушедшей Земли — обретаю свободу.

* Я сегодня подАл бабушке милостыню —
Бросил горсть мелочи
В пластиковый стаканчик из-под кока-колы,
Или может быть — горячего шоколада?
Он мелко подрагивал в её голых
Обветренных февральскими вьюгами ладонях,
А раньше наверное красовался в руках
Какого-нибудь вечно торопящегося посетителя Макдональдса…
Потом был черный полиэтиленовый мусорный мешок,
Может день прошел или два дня,
И жизнь пластикового стаканчика коренным образом изменилась
Зазвенев латунными и мельхиоровыми крыльями чеканных орлов.
Вот еще какая-то девушка, как хозяйка медной горы
Сняла рукавичку, опустила руку в карман
И вытряхнула оттуда ручеек милосердия.
Люди шли, хрустальная шапка вечера
Обрастала изумрудами звезд, а я подумал:
Что самые большие нищие это политики —
Вымаливают галочки в избирательных бюллетенях,
Валяют друг друга в дерьме,
И всё для того чтобы когда-нибудь
В пластиковом стаканчике их законодательной жизни
Зазвенели латунными и мельхиоровыми крыльями
Чеканные орлы.

* Та женщина красива, а ещё —
С ней зверь живет. Его никто не видит.
Лишь только вечер загорит свечой
Закутав звезды в сумеречный шелк,
Открыв на небе древних знаний свиток,

Где зверь услышит тихий шепот женский —
Туда бежит, не оставляя тень,
Мерцает ночь в его дремучей шерсти,
Колючим гребнем дрогнувших ветвей
Сосновый бор ему бока расчешет…

Ах тот ли я, в неё влюбленный зверь?
Не спрашивай, я всё равно — не знаю;
Но встав на лапы, зверем завывая,
Ослепнув словом, чувствами прозрев —
Свобода померещится душе…

Со времени распятия Христа
В вино не превращается вода,
Но чаша есть священнее Грааля,
И не старея, и не умирая
Луна течет у женщины со лба.

Её мечом нельзя завоевать,
Кольчуг стальные пробивая кольца,
Стирая в кровь ладонь об рукоять,
Являлись и цари и полководцы
Чтоб в летописях буквами стоять.

* Ну что сказать… не говорить?
Не думать, не искать ночами
Бесовский тот сердечный ритм
Что нас на царствие венчает?

Ночь открывает лунный лик,
Стихи как ангелы витают,
И мы Лжедмитрием в любви
Отрепьева скрываем тайну.

Марина Мнишек — гость на час,
Престол, твою мне давший руку,
И что-то бедственное в нас —
Любовь, поэзия, разлука?