Да, Пушкин был, конечно, не святой,
Ведь невозможно быть святым поэту,
Быть грешником, и быть эстетом,
И раной быть, в которой гной.
Поэт, отнюдь, не в благостности слов,
И жизнь его не может быть примером,
Но в сумраке неистребимо сером,
Лишь он один зажечь свечу готов.

Да, Пушкин был всего лишь человек,
Подверженный и ревности, и вздору,
И прочему в кудрявой голове,
Но рифмоваться не умел с позором.
И не умел, как нынешние мы
Позор и срам преподносить, как доблесть,
До полоумия, до бреда, до озноба,
Собой пытаясь заменить весь мир.

Бессмысленно поэта осуждать,
Искать в его поступках безрассудство,
Когда в нас нет привычки отдавать,
И слабость не равнять с искусством.
Вопрос не в Пушкине, вопрос, конечно, в нас,
В невозвратимости утраченных сокровищ,
И в том, что пошлостью разбавленная совесть
За каплей капля, покидает нас.