Однажды, весенним солнечным деньком, шёл по улице симпатичный молодой человек с огромной охапкой тюльпанов. На лице парня цвела широкая улыбка, и каждый встречный прохожий думал, что она предназначена именно ему, и настроение прохожих немного от этого повышалось.
А всем встречным дамам он дарил по тюльпану, да не просто дарил, а обязательно говорил что-то приятное. Дамы ахали, смущались — жизнь наша не щедра на комплименты, поэтому некоторые шли следом за парнем, в надежде урвать ещё цветочек, ещё одно приветливое слово.
Группа, постепенно увеличиваясь, (ведь и многим мужчинам было интересно, что будет дальше), двигалась в сторону главной площади. Тюльпанов было много, всем хватало. А улыбки, которыми молодой человек одаривал прохожих, просто не могли кончиться.
На площади парнишка остановился, раздал последние тюльпаны, снял штаны и с такой же счастливой улыбкой начал танцевать, сверкая белым задом, ритмично тряся тем, что спереди, и негромко напевая.
Некоторые из спутников шокированно плевались и уходили по своим делам, но большинство начало прихлопывать в ладоши в такт немудреной песенке. «Ах, какой оригинальный танец!», «Какой вызов обществу, да он революционер!», «Долой мракобесие и мещанскую мораль!», «А он яйца к брусчатке прибьёт? — У нас же асфальт. — Тем лучше», «Ах, какой душка!» — доносилось из толпы.
Увлечённые танцем, граждане (в основном гражданки) и не заметили протиснувшийся сквозь толпу полицейский наряд. Задав пару вопросов, стражи порядка погрузили вырывающегося голозадого акциониста в воронок, кинув ему в спину лежавшие на асфальте штаны.
Дамочки кричали: «За что?», «Сатрапы!», «Свободу не убьешь!»
Некоторые цеплялись за полицейских, делая попытки освободить кумира, но под строгим взглядом убирали руки.
Пошумев, толпа разошлась.
Потом ещё несколько дней по городу ходили озирающиеся с потерянным видом барышни, тоскливо высматривающие среди прохожих парня с букетом.