Сейчас я хотел бы рассказать вам об одном человеке, у которого тоже не было времени. Его мы встречаем в Новом Завете. Он был великим человеком: римским правителем. Его имя Феликс. Чудесное имя. Феликс означает «счастливый». У него была жена по имени Друзилла, а его узника звали Павел.
Однажды, когда у него как раз было достаточно времени, он говорит: «Давайте-ка вызовем этого Павла на допрос. Жена, пойдем со мной!» И они идут в зал судебных заседаний, где усаживаются со всей пышностью. Справа и слева от них стоят легионеры. Затем вводят узника. «Расскажи, Павел, почему ты находишься здесь в узах?» — требует объяснения от узника Феликс. И тогда Павел начинает превосходную речь. Я бы тоже хотел уметь так говорить. Становилось все серьезнее. И вдруг в зале почувствовалось присутствие самого живого Бога! Павел говорит о правосудии, которое должен иметь судья. Это пронизывает Феликса насквозь. Он вспоминает все мрачные случаи подкупов.
А Павел говорит о целомудрии. Тут Друзилла чуть не падает со стула. «Парень, из какого же времени ты родом?» — думает она. Потом Павел говорит о суде Божьем, от которого можно погибнуть. Тогда Феликс вскакивает и говорит: «Подожди, Павел! Все, сказанное тобою — очень хорошо. И это, конечно, очень важно. Когда я найду время, я тебя опять послушаю. Но сейчас у меня времени нет!» И он приказывает увести его. У него н и к о г д, а больше времени не было…
Я тоже опасаюсь, что если у нас нет времени выслушать Бога о правде, о воздержании и о Его будущем суде, то и с нами будет так, как с Феликсом. Не правда ли, нам становится не по себе, когда мы ощущаем Божию реальность?
Тогда мы лучше бежим в кинотеатр или включаем телевизор. Там, по крайней мере, мы можем находиться в состоянии отрешенности. Итак, все остается по-прежнему… Не страшно ли это, если о жизни пришлось бы сказать: «Все осталось по-прежнему н, а в с е г д а!?»
Но пришел Сын Божий и сказал: «Се, творю все новое. Я п р о щ, а ю п р о ш л о е! Я и с к у п и л Вас смертью Своей и сделал достойными Царства Божия! Я даю вам Д у х, а С в я т о г о, чтобы вы стали новыми людьми!»
А мы говорим: «Ах, нет!» — и все остается навсегда по-прежнему. Есть христиане, христианство которых давно мертво, только они этого еще не заметили — и все остается по-прежнему. Ах, друзья мои, я желаю, чтобы у Вас было иначе. Я желаю Вам самого прекрасного, что существует: чтобы у вас не оставалось все по-прежнему, но стало новым через Иисуса!
Если Христос был Богом в образе человека, то Его, как никого другого в истории, следует слушать, почитать — и даже поклоняться Ему.
Это бы значило, что Бог, Который сотворил галактики, туманности и квазары. Который разбросал миллиарды солнц в небесах, — этот Бог стал человеком, жил, ступал по земле — и умер, покорившись Своему собственному творению.
Смерть Его значила бы бесконечно больше, чем смерть любого праведника. То была бы высшая жертва всех времен, свидетельство неизмеримой любви. При таких обстоятельствах обращаться с Иисусом как просто с человеком (или даже одним из богов) было бы святотатством.
Не суметь приспособить свою жизнь к Его учению означало бы п р о г л я д е т ь саму ж и з н ь.